Собаки-рыбы, или, как их называют в Японии, фугу, выглядели несколько необычно: каплевидное, округлое тело, толстогубый рот. Зубы у них слитные и образуют как бы режущие пластины. Фугу относятся к отряду тетрадонтов. Представители этого семейства широко заселяют тропические воды. Мощные зубы позволяют им легко откусывать отростки коралловых колоний и разгрызать животных, имеющих твердые скелеты.
Мы встречали два вида собак-рыб. Одни были довольно крупные — около полуметра в длину. Туловище у них сверху зеленовато-серое, бока коричневые. Неторопливо плавали они около камней, срывая с их поверхности различных животных.
Своими повадками они напоминали черноморских зубарей. Около самого берега, над песчаными участками, встречались небольшие собаки-рыбы длиной всего около 10 сантиметров. Эти рыбы были очень красивы: на синеватом, словно светящемся жемчужным блеском фоне выделялись многочисленные пятна.
Плавали они над самым дном. Хвостовой плавник у них быстро колебался, словно вибрировал. Казалось, что сзади у рыбок работал маленький гребной винт. Несмотря на это, рыбы плавали очень медленно, и я как-то без труда поймал одну из них сачком.
Тотчас же рыба стала быстро раздуваться и, превратившись в шарик, перевернулась вверх животом. Было удивительно видеть этих тропических рыб рядом со стайками наваги — типичных рыб холодных вод. Когда я наблюдал за здешними рыбами, то невольно сравнивал их с рыбами далекого Черного моря.
Улавливалось большое сходство во внешнем виде и поведении многих из них, хотя они часто относятся к разным семействам, даже отрядам. Параллелей тут можно провести много: например, губаны в Черном море и терпуги — ленки — живут среди камней и водорослей.
Размеры и форма тела у них схожи, у обоих неторопливые движения. Оба вида откладывают икру среди водорослей, самцы охраняют кладку. Скорпены и волосатые бычки — затаивающиеся хищники. У тех и у других своеобразный внешний вид, скрывающий их среди подводных зарослей.
Горбыли и тихоокеанские ерши — жители подводных гротов и расщелин. И так далее… Очень интересна бородатая лисичка игловидная, живущая среди морского льна и саргассов. Ее тонкое, сильно удлиненное тело, так же как у морских игл, имеет граненую форму и покрыто костными щитками. Такое же вытянутое, трубкообразное рыльце. Эта рыба— плохой пловец: виляя маленьким хвостиком, она медленно, толчками передвигается в воде.
Чаще же она затаивается, стоя вертикально среди стеблей травы. Отличить в воде лисичку от морской иглы можно было только по несколько более утолщенному туловищу. Обе эти рыбы в Японском море живут в сходных условиях и внешне очень похожи друг на друга, хотя относятся к разным отрядам: лисичка — к окунеобразным, а игла — к пучкожаберным.
Толик часто приносил большое беспокойство рыбьему населению нашей бухты. Иногда он подманивал разрезанными ежами камбал, а потом пугал их, с интересом наблюдая, как они уплывали, волнообразно изгибая плоские тела.
Мне тоже нравилось наблюдать за этими рыбами, особенно когда они плавали в поисках добычи, медленно скользя над самым дном. Время от времени они останавливались и что-то поклевывали среди камней, иногда даже копались в грунте, поднимая облачко мути. Увидев меня в этот момент, они настораживались, приподнимая переднюю часть туловища. Вращая глазами, следили за каждым движением, поворачиваясь как будто вокруг невидимой оси. Потом медленно поднимали хвосты.
Еще мгновение — и, махнув хвостом, взлетали вверх, словно подброшенные пружиной. Но стоило предложить им лакомство, как они, преодолевая страх, осторожно подкрадывались, внимательно осмотрев меня, наклоняли головы и начинали аккуратно, не торопясь поклевывать угощение. Время от времени они затаивались, застывали неподвижно. Только вращались глаза, осматривая все вокруг.
Толику понравилось дразнить мохоголовых собачек. Он тихонько подплывал к одной из них и очень деликатно вставлял указательный палец в ее открытый рот, а затем прихватывал за толстую губу. Собачка начинала извиваться, стараясь освободиться, и Толик ее выпускал.
Оказавшись снова на дне, она словно в недоумении трясла головой и вибрировала плавниками, но вскоре успокаивалась. Но иногда после этого рыба заползала под камень или уплывала. И на этом все кончалось.
Толик — веселый парень, но я все больше стал опасаться, как бы он не разогнал всех рыб в нашей бухте, и направил его внимание на большого серого ерша, который жил в уютной пещерке. Этот отшельник подпускал нас вплотную, но коснуться его руками Толику не удавалось. Рыба не уплывала стремглав, а как бы нехотя, но довольно ловко увертывалась от него. Мне хотелось снять с ним интересный кадр.
Я просил Толика прикормить ерша мясом мидии. Толик ежедневно приносил угощение. Рыба поглядывала на него, словно принюхивалась, но не решалась взять его из рук. Ерш смотрел на угощение, вращая глазами, даже рот приоткрывал, но в самый последний момент удирал и скрывался в своей пещере. Потом снова выглядывал, осторожно выплывал, и все начиналось сначала.
Когда терпение Толика иссякало, он грозил ершу кулаком и поднимался на поверхность. Посиневший от холода, Толик возвращался на берег.
Последние дни сентября были солнечными и тихими. Но ночи уже стали прохладными, и вода в море заметно охлаждалась. И вот в эти дни в бухту началось рыбье нашествие: пошли на нерест косяки одноперого терпуга. Это довольно крупные рыбы, формой тела напоминающие пресноводных судаков. Сначала появились голубовато-серые самцы.
Вскоре показались и самки. Они были несколько крупнее самцов и другой окраски — золотистой с темными поперечными полосами. Плыли они поодиночке и небольшими группами. Самцы с ближайших участков бросались им наперерез. Круто развернувшись, они выгибались дугой и, трепеща всеми плавниками, застывали перед самками.
А затем, оставаясь в таком необычном положении, начинали медленно опускаться к своему участку, как бы приглашая самок за собой. Но те, казалось, невозмутимо плыли мимо. С каждым днем самок становилось все больше, и чаще возникали эти рыбьи игры. Самцы настойчиво завлекали самок. Вскоре мы уже видели их лежащими на дне, а недалеко от них виднелись кладки икры.
Ранними утрами, когда не было волнения, можно было наблюдать, как эти рыбы кормились, втягивая ртом поверхностную пленку воды, где скапливалось особенно много планктона. В такие моменты недалеко от берега возникало множество расходящихся по воде кружочков и раздавались тихие чмоканья. Мы с Сашей все чаще плавали к тому месту, где однажды видели осьминога, надеясь встретить там его снова.
Нам казалось, что с похолоданием воды и эти животные должны были появиться у берега. Но везде встречались только рыбы — большие и маленькие, красочные и незаметные, лежащие на дне и стремительно проносящиеся мимо нас, да стояли шеренгами пышно распустившиеся актинии метридиум и алые вазы асцидий. В голубой толще воды колыхались веера ламинарий, свисающих со скал…