Где вода — там и краб

Где вода - там и краб

Впадины соединялись между собой ручейками сбегающей воды. Эта каменная платформа была настоящим дном моря: каждая лужа здесь, ручейки полны живых существ. Я шел по выступающим камням, но казалось, что плыл в море: во впадинах сплошным ковром колыхались водоросли, в расщелинах виднелись щетки темно-синих раковин мидий; на камнях белели конусовидные раковины брюхоногих моллюсков колизелл, напоминающих черноморских пателл.

Домиков усоногих раков становилось все больше и больше.

Когда волны сбегали, обнажая их обширные поселения, раздавались тихие, шелестящие звуки, словно камни шепотом переговаривались между собой. Это закрывались крышечки бесчисленного множества домиков.

Глубины во впадинах на платформе доходили до полуметра, и было видно, что вода в них остается в течение всего периода отлива. Стоящие рядом каменные глыбы надежно предохраняли их в свое время от льдин. И в этих впадинах-ваннах сложились свои мирки — сообщества животных и растений. По поверхности воды вытянулись ленты ламинарий, качались кустики фукусов.

Между ними поднимались пушистые красные водоросли. Впервые я увидел здесь необычные, темно-бордовые водоросли, чьи листовидные слоевища отсвечивали ярко-синим блеском.

В расщелинах и выемках, заполненных песком и мелкой галькой, распустили венчики зеленых щупалец одиночные актинии. Они были гораздо ярче и крупнее, чем в Японском море. По водорослям и камням ползали в спирально закрученных раковинах многочисленные брюхоногие моллюски.

Медленно передвигались по дну раки-отшельники Миддендорфа. Они были в раковинах моллюска натики. На водорослях качались красноватые, довольно крупные ставромедузы.

Из-под камня выполз и бойко побежал по водорослям волосатый краб тельмессус. Этот житель холодных вод населяет все дальневосточные моря вплоть до Берингова пролива. С нижней стороны камней прилепились многочисленные хитоны. В укромных местах притаились небольшие звезды синеватого и серо-зеленого цвета. А там, где ручейки обтекали камни, розовели колонии губок.

Ничего подобного я не видел на литорали Белого моря. Все было обильнее и многообразнее. Сразу улавливалась определенная особенность: здесь присутствовали черты фауны и флоры, характерные для прибрежной полосы как Белого, так и Японского моря. И вместе с тем просматривалось другое, присущее только этому морю.

— Вот он наконец-то попался! — Петр Иванович торжествующе поднял из воды большого краба. Его темно-вишневый панцирь и клешни были покрыты острыми шипами. Зубья клешней сияли карминным цветом.

Краб как-то безжизненно расставил в стороны ноги и даже не пытался сопротивляться. Кроме камчатского краба, я не видел раньше таких крупных крабов — вместе с ногами он в диаметре достигал 30 сантиметров.

Мне не трудно было определить его вид — это был колючий краб литодес. Он встречается и в северной части Японского моря. Но там эти животные живут на больших глубинах. Здесь же, видимо, они обычны и на литорали.

— А ведь это не настоящий краб, — сказал я.

— Как так не краб? Панцирь круглый, клешни есть. Что же еще надо? — Петр Иванович недоуменно глянул на меня.

— У настоящих крабов четыре пары ходильных ножек, пятая пара — клешни. Эти же имеют только три пары ходильных ножек, а задняя пара скрыта под панцирем и приспособлена для очистки жабр от грязи. И хвост у них не покрыт сплошь хитиновым покрытием, а есть только отдельные пластиночки. Они относятся к так называемым мягкохвостым ракам.

— Надо же какие тонкости! — засмеялся мой спутник Но для меня это не имеет особого значения — главное что они вкусные. Такие же, как и камчатские крабы.

— Кстати, они ближайшие родственники: оба относятся к одному семейству отряда десятиногих раков, — опять пояснил я.

Вскоре я и сам нашел литодеса. Он неподвижно сидел на дне под слоевищем морской капусты. Когда я протянул к нему руку, он даже не пошевелился, не раскрыл зубья своих довольно мощных клешней и не попытался занять оборонительной позы, подобно тому как это делают бойкие черноморские крабы.

Я спокойно взял его в руки. Такая его малоподвижность, вялость удивляла.

«Может быть, все дело в холодной воде? — подумал я. — Ведь температура ее была около нуля. Отдельные осколки льдин еще плавали в море. А при низкой температуре обычно замедлены все функции организма. Но все же не до такой степени, чтобы полностью исключить оборонительные рефлексы».

Опустив этого миролюбивого рака в воду, я водрузил его на прежнее место, где он снова застыл без движения. Сделал я это незаметно от товарища, опасаясь насмешек. А он с увлечением сновал около луж, раздвигая водоросли палкой и выискивая раков, словно грибы на лесных полянках.

Я решил на некоторое время отвлечь его от этого занятия, попросив показать, как ловят «налимов». Петр Иванович тут же извлек небольшую удочку с мотовильцем, отковырнул ножом моллюска и нацепил его мясо на крючок.

Стоило ему опустить приманку около большого камня, как из-под него тотчас же показалась остроносая рыбья голова. Я взял у товарища удочку и повел приманку по дну. За ней, извиваясь длинным телом, устремилась рыба. По строению и расположению плавников можно было предполагать, что она принадлежит к собачковидным.

Походила рыба на европейского маслюка, только была гораздо крупнее. «Налим» — это, конечно, местное название.