Из-под соседнего камня показался второй «налим». Рыбы остановились и настороженно глянули одна на другую. Опуская приманку около камней, я обнаружил, что почти под каждым из них скрывался «налим». У края рифа, в расщелине, я заметил темных суетливых рыб.
Вглядевшись, я с удивлением узнал в них восьмилинейных терпугов. Почему-то в моем представлении они должны были быть теплолюбивыми рыбами, ведь в Японском море они придерживаются теплых прибрежных вод.
Покрошив приманку в воду, я смотрел, как терпуги бойко подплыли к самой поверхности. Наверное, можно было бы покормить их с ладони, но держать ее в ледяной воде, лежа на мокрых камнях, было неудобно. Наконец каменная платформа полностью вышла из-под воды, и можно было пройти к ее оконечности. Внизу, под водой, колыхалась сплошная масса бурых водорослей.
Среди них вдруг мелькнуло яркое голубое пятно. Присмотревшись, я увидел на каменной поверхности крупную звезду. По голубой сетке узоров на бордовом фоне можно было узнать эвастерию сетчатую. В Японском море я часто встречал этих звезд. Они широко распространены вдоль побережий всех наших тихоокеанских морей.
Эвастерия сияла красочным нарядом, словно приглашая меня быстрее окунуться в воды Охотского моря.
Но этому долго препятствовала погода: вскоре потянулись серые, туманные дни. Над морем ветер гнал белую пелену. Она клубилась у прибрежных скал, поднималась по распадкам и ложилась на сопки, скрывая зелень лиственничных лесов. Сеял мелкий, бесконечный дождик. Угрюмо перекатывались темно-серые, почти черные волны.
Надев плащ и резиновые сапоги, я изредка выходил на берег моря. И каждый раз на литорали меня ждали новые встречи и находки. Очень интересны были раки-бокоплавы амфиподы и равноногие. Они таились под каждым камнем целыми группами. Таких крупных раков я никогда прежде не видел: размеры их превышали 3—4 сантиметра. Тело бокоплавов амфипод вытянуто и приплюснуто с боков.
Каждый сегмент тела имеет пару ножек. Членики передних — плоские, похожи на крохотные ладошки, даже с пальцем-коготком, который складывается наподобие перочинного ножика. Им рак схватывает добычу. На грудных ножках имеются жабры, представляющие особые выросты, через которые циркулирует кровь.
На брюшной части тела у бокоплавов расположены гибкие плавательные ножки и три пары длинных и сильных прыгательных ножек. Вот уж поистине ножки на все случаи жизни! Окрашены эти бокоплавы были в оранжевые и красные тона и походили на окатанные водой сердолики или полированные кусочки янтаря. Потревоженные, они медленно расползались. Потом подпрыгивали, словно блохи. Сгибая заднюю часть туловища и подгребая плавательными ножками, они бойко плыли, поблескивая полупрозрачными телами.
Равноногие раки, или изоподы, сплюснуты сверху. С помощью коротких грудных ножек они ползают, а плоские брюшные ножки у них выполняют роль жабр.
Встреченные мной изоподы отсвечивали изумрудным цветом. За внешний вид некоторых бокоплавов часто называют морскими блохами, а равноногих раков — морскими тараканами.
В укромных местах встречались невзрачные раки, тоже очень похожие на крабов, — подкаменщики Гребницкого. Тонкие волоски сплошь покрывали их тело. Стоило взять подкаменщика в руки, как он подбирал под себя ножки и превращался в серо-коричневый пушистый клубочек.
Изредка я находил короткоиглых морских ежей. Они были несколько меньше, чем такие же ежи Японского моря, окраска их скромнее. Они, как правило, скрывались под камнями или в расщелинах, покрывая себя сплошь камешками и обломками раковин.
Под камнями извивались, собравшись клубками, черви 4 немертины. Эти своеобразные животные походили на длинные ленточки малинового цвета. Иногда из водорослей или из-под камней показывались потревоженные сверкающие нереисы и плыли извиваясь в воде. На плоских слоевищах ламинарий, словно крохотные фонарики, алели небольшие брюхоногие моллюски с тонкой овальной раковиной розового цвета. Среди водорослей суетилось множество волосатых крабиков. А около камней лежали маленькие бычки.
Это многообразие жизни на литорали не переставало меня удивлять…
Лето хотя и медленно, но вступало в свои права. Становилось теплее. Уже не было видно плавающих льдин. Вода в заливе постепенно прогревалась, и в начале июля температура ее приблизилась к 10 градусам. Но я ждал даже не этого: хотелось первый заплыв в море сделать в тихий и солнечный день. И я все время откладывал этот момент, предпочитая знакомиться с фауной и флорой литорали.
Но вот в один из дней подул слабенький ветер с севера. И сразу стали таять туманы. Через разрыв в облаках пробился луч солнца и высветил на поверхности моря синее пятно. По приметам Петр Иванович предсказал хорошую погоду.
Предположение его подтвердилось: утром на следующий день море было спокойным, сквозь тонкие облака проглядывало солнце. Путь к Светлому ручью стал уже привычным. В заливе было тихо, лишь плескались у берега слабые зеленые волны. Призывно манили каменные зубья.
Я одел гидрокостюм и под добрые напутствие Петра Ивановича направился к воде, а он устроился на высоком камне, словно на наблюдательном пункте. Особых опасностей в предстоящем заплыве я не видел.
Но все могло быть, и Петр Иванович резонно посчитал, что лишняя предосторожность не помешает. Я даже пригласил его окунуться вместе со мной, но он отказался: — В водорослях тут только путаться, да и ноги можно порезать о ракушки! Я потом искупаюсь у мыса — около него есть удобный пляжик.