И вот мы в море. Дно быстро понижалось. Подводные скалы темнели и словно растворялись в глубине. Солнце пронизывало толщу воды, и она загоралась яркой синевой. В этой синеве вспыхивали крохотными зайчиками мириады небольших рыбок: под нами клубилась громадная стая песчанок. Мы нырнули и поплыли сквозь это живое облако. Перед нами образовался узкий туннель, стены которого медленно колыхались в такт нашему движению. Проплыв сквозь всю стаю, мы повернули к поверхности. Как правило, песчанки держатся у дна, где часто зарываются в песок. Видимо, эти рыбы стали собираться в косяки для нереста.
И снова мы ныряли. На нас надвигался зеленый сумрак. Сквозь него проступала гряда камней. Дальше светлела полоса песка. Глубина была уже большой. Я завис неподвижно в толще воды, а Олег направился к песчаной отмели. Проплыв над ее поверхностью, он резко повернул и, часто работая ластами, взмыл вверх. Потом, лежа на поверхности моря, мы часто и глубоко дышали, словно пили живительную влагу. И снова ныряли на дно. Так раз за разом. Но петуха не было видно. Зато над глыбами камней и среди расщелин я замечал много других рыб.
Казалось, они скопились здесь, сбежав подальше от шумного берега вблизи поселка. Вокруг кружились стаи большущих зубарей, рулены спокойно кормились среди водорослей, у камней лежало множество скорпен. Стоило заглянуть в провалы между камнями, как можно было заметить темных горбылей, которых выдавали светлые полукружия губ и белесые лучи в широких плавниках. Из расщелин навстречу нам бесстрашно выплывали окуни. Это было не удивительно: здесь рыб почти никто не беспокоил. Мало найдется подводных пловцов, способных охотиться на такой глубине.
Откуда появились пеламиды, мы не заметили. У них не было видно колебаний хвоста, движений плавников. Это были синеватые, с косыми темными полосами вдоль туловища и тонко вырезанным хвостовым плавником большие рыбы. Пока мы поднимались к поверхности моря, они обходили нас, заглядывая нам прямо в маски. Потом, словно по команде, рыбы сомкнулись, резко увеличили скорость и исчезли в глубине.
После отдыха на берегу мы решили доплыть до Белого Камня — округлой скалы, расположенной ближе к оконечности Аюдага. Против Белого камня, как оказалось, дно покрыто большими валунами. Эта гряда камней уступом обрывается почти на 20 метров, а дальше со слабым уклоном идет песчаное дно. И здесь мы не обнаружили петуха! Но сфотографировать его на такой глубине все равно не удалось бы. Я уже собрался плыть к берегу, как вдруг вынырнувший из-под воды Олег закричал и замахал мне рукой. Когда я подплыл к нему, он взволнованно сказал:
— Под нами горбыли!
— Подумаешь, невидаль!
— Но их же там туча! Ныряем скорее! Олег сказал точно: это была именно туча — черная масса крупных рыб, которая еле-еле двигалась над песчаной равниной.
Широкие, полуметровые рыбы темно-фиолетовой окраски плыли одна к одной, сбившись в плотный косяк. На нас они не обращали никакого внимания. Что заставило покинуть свои убежища этих рыб, живущих небольшими группами в гротах и расщелинах? Скорее всего инстинкт размножения: наступило время нереста и этих рыб. Пока хватило воздуха, мы зачарованно смотрели на эту стаю, медленно проплывавшую под нами… Со временем меня все больше стал привлекать маленький заливчик у скалы Султанки. Отвесные стены ее с глубокими расщелинами обрываются на глубину около 10 метров. Крупные рыбы здесь почти не встречались, но небольших было изобилие. Я давно заметил, что наблюдать за небольшими рыбами так же интересно, как и за крупными, а фотографировать несравненно легче. К тому же, когда плаваешь в одном месте, рыбы постепенно привыкают к тебе, особенно если их прикармливаешь. И я все чаще стал ходить к Султанке, тем более что находится она рядом с поселком.
Встреча с рыбами здесь начиналась рядом с кромкой берега. Я входил по колено в воду и осторожно ложился на ее поверхность. Среди береговых камней появлялись первые рыбы. Они были в каждой расщелине, в глубоких промоинах под обломками скал. Раньше я не подозревал, что их может быть так много в подобных местах. Вот из зарослей водорослей, приподнявшись на плавничках, показалась морская собачка. Ее влекло любопытство, и, покинув свое место на камне, она плыла навстречу мне, неуклюже вихляя туловищем. Собачка старалась удержаться в толще воды, но это удавалось ей с трудом — уж очень она плохой пловец. Собачки — типичные донные рыбы, живущие среди камней и водорослей недалеко от берега.
При моем приближении собачка опустилась на дно и стремглав бросилась под камень. А потом выглядывала из-под него, вращая глазами и, словно от удивления, открыв рот.
Горбылики не обращали на нас внимания.
Из темноты подводной ниши выплыла другая собачка. Она была очень красивой: шоколадного цвета, с яркими желтыми узорами на теле, плавники в красных крапинках. Увидев меня, собачка прижалась к каменной поверхности и стала серо-зеленого цвета, словно сбросила свои красивые наряды. Я уже заметил, что большинство рыб, живущих на дне, в той или иной степени способны менять окраску тела, приспосабливаясь к окружающему фону. В коже у них имеются особые клетки, содержащие пигмент черного, оранжевого и желтого цвета. Эти пигментные клетки — хроматофоры — очень подвижны и имеют многочисленные отростки.