И я вспомнил то время, когда я впервые приехал в Гурзуф. Это было в середине пятидесятых годов. У меня была маска, не очень умело сделанная собственными руками из губчатой резины и плексигласа, да такие же самодельные ласты. Сразу же после приезда я торопливо спускался по узким улочкам поселка к маленькому пляжу у подножия Генуэзской скалы. Тогда подводные пловцы только начали появляться в этих местах и, естественно, вызывали у окружающих живейший интерес. И я, несколько смущаясь под любопытными взглядами загорающих курортников, прилаживал свою неуклюжую маску и шагал к воде. Маска прилегала к лицу не очень плотно, и надо было часто выливать из нее просачивающуюся воду. В то время из глубоких расщелин выплывало множество разнообразных рыб.
Они доверчиво кружились у моих рук. Со временем я научился разбираться в этом пестром населении подводного мира. Так начались мои плавания под водой.
С тех пор я много раз приезжал в Гурзуф. Сотни километров пройдены от мыса Плака до мыса Мартьян. Хотелось обследовать как можно больше новых мест. Разнообразные подводные пейзажи сменяли друг друга: отвесно обрывающиеся в воду массивы Аюдага и мыса Плака, лабиринты подводных скал у Адалар, участки дна у пологих берегов, покрытые валунами, песчаные отмели. Каждый подводный участок отличался от другого рельефом дна, меняющейся гаммой цветов, игрой света. С годами подводный мир прибрежной зоны изменился. Слишком много людей плавало тогда с подводными ружьями у берегов Крыма.
К сожалению, многие из них не придерживались каких-либо норм отстрела рыб, и к концу лета много их уничтожалось, а еще больше откочевывало от берега на глубины, недоступные подводным охотникам. Так было, пока не ввели запрет на подводную охоту у Южного берега Крыма. Сейчас количество морских животных у Южного берега Крыма постепенно восстанавливается, но очень медленно. С тех пор подводные охотники сделались моими противниками. Особенно некоторые из них, которые без разбора стреляли в любую, даже небольшую, рыбу. Я про себя называл их зелену-шечниками, так как маленькие доверчивые зеленушки были главной добычей этих стрелков. Приходилось подальше уходить от Гурзуфа.
Вскоре я облюбовал небольшой залив, почти не посещаемый подводными охотниками. Здесь-то я и встретился однажды с Олегом. Придя как-то на уже привычное место, я увидел типичного зеленушечника. Загорелый черноволосый парень сидел на камне, а около его ног лежало несколько рыбешек.
— Как тебе не стыдно стрелять в такую мелкоту! — напустился я на него. — Что толку в такой рыбе: ведь потом бросишь ее кошке!
Я чувствовал злость, предполагая, что мое подводное фотографирование может в этот день и не состояться: парень будет вертеться рядом, распугает всех рыб. Я распалялся все сильнее. Вопреки этому охотник оставался спокойным.
— Ну, скажите, пожалуйста, на кого же здесь охотиться? — спросил он как-то виновато. — Вот я поплыл от того мыса и, кроме этих, других рыб не видел. Я указал на отвесный обрыв:
— Вот у того выступа скалы начинается большая глубина. Там часто плавает кефаль. Вот такая! — Я развел пошире руки.
Парень стал быстро собираться и вскоре уже поплыл к указанному месту. Я вздохнул свободно: у того места кефаль встречалась очень редко. «Пусть охотник поныряет на глубине, — думал я, — а я в это время буду фотографировать. В конце концов он простит мне этот маленький обман».
Не успел я войти в воду, как раздался странный вопль. Я обернулся: подводный охотник спешил обратно. Скользя на камнях, он торопливо выбирался на берег, прижимая к груди пробитую гарпуном большую кефаль. Глаза его горели радостью победы. Он подошел ко мне и, похоже, ждал слов одобрения. Я же был несколько обескуражен: вдохновленный этой победой, парень опять ринется в море и распугает всех рыб.
— Как вы точно указали мне место! — сказал охотник уважительно, и его красивое, смуглое лицо засияло улыбкой. — Только я достиг скалы, и тут же из-за нее выплыла кефаль. Неужели вы так хорошо все здесь изучили, что знаете, где и какая рыба плавает? «Надо же, какая неожиданная случайность!» — подумал я про себя, а вслух сказал:
— В общем-то, это так. Я давно плаваю в этом заливе, и каждый уголок на дне мне хорошо знаком.
— И только фотографируете под водой? Получаются ли хоть фотографии?
— Да как сказать. Сложное это дело. Человека под водой сфотографировать не так трудно. С рыбами же гораздо сложнее.
— Какие же с ними трудности? — В голосе собеседника послышалось любопытство.
Разговаривал он так доброжелательно, что у меня постепенно исчезла первоначально возникшая неприязнь к нему.
— Вот взять, например, морскую собачку или зеленушку. Казалось бы, чего проще их сфотографировать: ведь они подпускают на близкое расстояние. Ну, как воробьи на улице. Но на воздухе можно применить телескопический объектив и снять того же воробья с 2—3 метров. Под водой же так снимать нельзя: толща воды не позволит получить хороший снимок — объект будет как в тумане. Небольших рыб необходимо фотографировать с расстояния менее полуметра. Вот и попробуй приблизиться к ним на такое расстояние! Тут уж приходится идти на всякие хитрости, изучать повадки рыб, использовать особенности их поведения. С крупными рыбами тоже сложно: к кефали, например, надо приблизиться на метр-полтора…