Мы ходили по узкому берегу небольшого залива, расположенного между скал, круто обрывающихся в Черное море. Сразу за скалами тянулись ряды виноградников, раскинувшихся по пологим склонам. А вдали темно-зеленая полоса леса взбегала на серые кручи Крымских гор. Волны огибали прибрежные скалы и белой пеной скатывались с округлых камней. В воде колыхались красноватые космы водорослей.
В широкой расщелине между камнями мерцал зеленый свет, уходя в глубь моря, — это вход в другой мир, с дремучими зарослями, долинами, горами, обрывистыми кручами, песчаными пустынями, — мир, населенный множеством удивительных существ. Стоит сделать несколько шагов, нырнуть в зеленоватые волны, как исчезнут шум прибоя и серые скалы над головой. И откроется особый мир, с косматыми водорослями, с искрящимися водоворотами между камней, с голубым сиянием воды, усыпанной блестками рыбешек. У берега начинались невидимые подводные тропы, которые пересекали нагромождения камней, заросли водорослей, огибали подводные скалы. Они шли вдаль и исчезали в сине-зеленой дымке больших глубин.
Меня неудержимо влекли эти голубые тропы, и я плыл по ним. Нет, не на подводном корабле. Даже без акваланга. У меня были только маска и ласты, да большего мне ничего и не надо, и это нехитрое снаряжение открывало вход в подводный мир.
Я нырнул. Олег последовал за мной. Набегающая волна расступилась, и за стеклом маски я увидел коричневые камни. Меня поразила тишина. Только слышен был тихий шорох гальки, перекатываемой волной у берега. Хаотическим нагромождением уходила вправо каменная гряда. Рыжевато-коричневые пряди водоросли цистозиры сплошь покрывали угловатые камни. Между камнями виднелись глубокие таинственные и сумрачные расщелины и гроты. Словно кустики ковыля, колыхались на плоских плитах желтовато-бурые тонкие водоросли. Подводные скалы и камни перемежались россыпями серой гальки. На всем этом плясали солнечные «зайчики», и казалось, что на дне переливается покрывало, сотканное из света.
Возле каменной гряды дно резко уходило в зеленую глубину. Там между округлыми камнями светлели участки песка. Подводные скалы становились все выше и причудливее. Одна из них походила на нос сказочного корабля. Даже были матросы — небольшие рыбы губаны и морские собачки. Был и капитан — пучеглазый краб малинового цвета. При нашем приближении словно прозвучал сигнал тревоги, и команда бросилась в трюмы — каменные щели. На палубе остался один храбрый капитан. Он только слегка попятился. А потом привстал на ножках и поднял клешню. Стоило отплыть, как на корабле дружная команда высыпала на палубу. На выступах скал и у их подножий лежали большие, в мраморных узорах бычки. Над ними плыли зеленовато-серые морские карасики, поблескивающие золотистыми искрами, которые вспыхивали на их чешуйках. Олег плыл рядом. Он коснулся моего плеча и показал рукой в сторону. Там двигалась забавная процессия: впереди очень большой карась, за ним чуть поменьше, затем все меньше и меньше. А сзади торопились совсем маленькие, с пятачок величиной.
Все это походило на прогулку рыбьей семейки. Чуть дальше над круглым камнем виднелась стайка небольших губанов. Повиснув вниз головой, рыбы сбились в плотную группу. Я подплыл к ним — рыбки нехотя расступились, но через некоторое время собрались и вновь повисли вниз головами. Впереди возникла фиолетовая тень большой скалы, выступающей над водой высоким гребнем. Волны прорывались сквозь зубья этого гребня и свертывались в буруны, наполненные пеленой воздушных пузырьков. А затем затихали среди колышущихся водорослей. В сверкающих бурунах кружились стайки пестрых рыб.
Чуть в стороне показались сарганы. Они догнали нас и плыли рядом, прижимаясь к самой поверхности воды. Необычен вид этих рыб: вытянутое, как у змеи, голубовато-серебристое туловище, голова оканчивается длинным, зубастым «клювом». Да и плыли сарганы по-змеиному — извиваясь.
Обогнув скалу, мы увидели двух больших рыб. Их широкие туловища овальной формы были расписаны поперечными темными полосами. Синим цветом отливали спины. Это были зубари. Мы затаились за каменным выступом, и рыбы, не замечая нас, подплыли к скале и заскользили вдоль ее края. Вот остановились, пригляделись и, блеснув широкими боками, начали что-то клевать на скале. Мы невольно залюбовались красивым зрелищем: то были видны узкие, словно ножи, силуэты спин, то вспыхивали широкие, яркие блики, отражающиеся от боков. Рыбы, словно гигантские бабочки, порхали над бурой поверхностью скалы. Все дальше уплывали от нас зубари — и вот через несколько секунд исчезли за скалой.
Внезапно замелькали какие-то зеленовато-серые тени. Мы пригляделись и с удивлением узнали луфарей: охотясь за ставридой и хамсой, они обычно держатся вдали от берега, здесь же бывают очень редко. Вдруг от стаи отделился небольшой луфарь, быстро подплыл ко мне и стукнулся о стекло маски. Затем повернулся боком и посмотрел мне в лицо одним глазом. Я протянул руку, и рыба отплыла в сторону. Но через несколько секунд, развернувшись, опять уткнулась в мою маску. Я резко взмахнул рукой, и луфарь бросился догонять свою стаю, а мы поплыли дальше в поисках кефали. Около каменной гряды мы часто замечали небольшие стаи этих рыб. Скрываясь среди крупных камней, можно было попытаться подплыть к ним на необходимое для фотографирования расстояние.
Оглянувшись, я остановился в удивлении: за мной плыла большая стая ставриды.
Рыбы на мгновение замерли, а потом в растерянности заметались вокруг. Они явно потеряли какую-то цель. Но стоило мне вновь поплыть, как рыбы пристраивались к ластам. Теперь я следил за ними: они повторяли любой мой маневр. Я сделал круг, и стая ставриды в точности описала его. Наконец я понял причину происходящего: при движении мои ласты затягивали под воду воздух и отбрасывали вниз множество пузырьков. Их мелькающие светлые точки и привлекали рыб. Пузырьки напоминали им добычу — мальков. Было забавно наблюдать, как одновременно несколько рыб бросались к облачку пузырьков, стараясь опередить друг друга.