Схватив пузырек, рыбы на мгновение замирали, смешно оттопыривая жаберные крышки, словно надувая щеки. Казалось, они раздумывали и не могли понять, что произошло. Потом снова устремлялись вперед за ускользающей добычей.
Стараясь держаться в тени нависающих скал, мы медленно плыли вдоль берега. Наконец-то! Впереди мелькнул продолговатый светлый блик. За ним второй, третий… Перед нами плыла стая кефали — основная цель сегодняшнего нашего заплыва. Рыбы то опускались к самому дну, то слегка взмывали вверх. У кефали голубовато-серая спинка, темные полосы вдоль серебристого бока, вытянутое, стройное тело. Некоторые рыбы, повернувшись набок, скользили вблизи отвесных склонов скал. Сколько своеобразной красоты в их движениях! Неторопливые, плавные, полные скрытой силы. Рыбы плыли друг за другом, словно бежали по невидимым следам. Они были спокойны, значит, пока не замечали нас. Мелькали белые полукружия губ — кефали кормились, подхватывая мельчайшие остатки растений с камней. Некоторые на ходу захватывали ртом слоевища цистозиры и теребили их, забавно мотая головами и растопырив в стороны грудные плавники.
Пользуясь тем, что внимание рыб отвлечено поисками пищи, можно было попытаться подплыть к ним на близкое расстояние. Но сделать это совсем не просто: слишком много глаз бывает настороже. Достаточно одной рыбе заметить подплывающего человека, как, подчиняясь сигналу тревоги, вся стая стремглав уносилась прочь.
Улучив подходящий момент, я подал сигнал Олегу. Он поплыл в сторону. Мне надо отснять интересный кадр: на переднем плане — рыбы, вдали — человек.
Олегу приходилось еле шевелить ластами — рыбы хорошо слышат, и малейший шум мог бы привлечь их внимание. Расстояние между мной и стаей постепенно сокращалось. Укрывшись за камнями, я осторожно огляделся: рыбы по-прежнему были спокойны. Все труднее было оставаться под водой, все сильнее меня влекло обратно к воздуху. Необходимо еще небольшое усилие — и можно будет фотографировать. Но тут прямо передо мной из-за камня неожиданно поднялась кефаль. На мгновение застыла, а затем метнулась в сторону. «Фр-р-р», — раздался глухой, рокочущий звук, и передо мной замелькали десятки быстро работающих рыбьих хвостов. Я машинально нажал на спуск фотоаппарата, но уже понял, что на снимке будет только фигура Олега, повисшая вдали, над зарослями водорослей.
Надо было начинать все сначала. Вскоре стая показалась вновь: рыбы осторожно плыли вдоль гряды камней. Переждав некоторое время, чтобы дать рыбам успокоиться, снова повторили попытку. На этот раз рыбы не дали мне даже достичь дна: как только я нырнул, вся стая тотчас же повернула от берега. Рыбы плыли мимо меня вдоль скалы. Наконец-то я сделал снимок. Правда, Олег не попал в кадр, но передо мной было несколько кефалей, стремительно проплывавших над водорослями, свисавшими со скалы. После плавания мы лежали на горячих камнях берега. Между ними журчала вода, вбегая с волною в извилистые расщелины.
Здесь, на границе подводного мира, кипела своя жизнь. Вот с камня скатился в воду небольшой краб. Боком пробежал по разноцветной гальке и забился в щель, прикрывшись клешнями-кулачками. Порхали в воде прозрачные креветки.
Колыхались бордовые и розовые пушистые водоросли. На вершинах камней, смачиваемых водой, прилепились конусовидные раковины брюхоногих моллюсков пателл. По каменным поверхностям, покрытым тонкими, нитевидными водорослями, рассыпалось множество маленьких, спирально закрученных раковин.
Они не спеша передвигались на тонких ярко-красных ножках. Это раки-отшельники в своих домиках. Если присмотреться, то можно было заметить крохотные клешни, которыми отшельники что-то выискивали на каменной поверхности и среди водорослей.
Волна вынесла и положила у подножия камня пучок водоросли цистозиры, и, пока она не высохла, к ней спешили рачки бокоплавы, прыгая по камням. Казалось, что на камнях вспыхивали и гасли золотые искры. Маленькие морские собачки, подползая по камням, поглядывали на нас из-под воды выпуклыми глазками.
Иногда волна сильно откатывалась назад, и собачки оказывались на воздухе. Тогда они плотно припадали к камню, стараясь удержаться на его поверхности. Вспомнив, как ставриды хватали пузырьки воздуха, я сказал об этом Олегу.
— С подобным поведением рыб я уже сталкивался не раз, — ответил Олег. — Я как-то охотился на пеламид. Вода была холодная, и я натянул две рубашки. Между ними задерживался воздух. Когда я нырял, он вырывался из-под рубашки и надо мной поднимались цепочки пузырьков. И точно так же пеламиды бросались на них, как будто это были стаи мелкой рыбешки. Таким способом я два дня подряд подманивал одну и ту же стаю пеламид.
— Как же ты узнавал эту стаю?
— По вожаку. Во главе стаи была пеламида длиной чуть ли не в метр. А на третий день рыбы хотя и подплыли к пузырькам, но хватать их уже не стали. Поняли, что это не мелкая рыбешка.
— Неудачно мы сегодня поплавали! — после некоторого молчания с досадой проговорил Олег. — Надо же, какой пугливой стала кефаль: даже без ружья к ней не подплыть!
— То, что кефаль пуглива, неудивительно: сколько кругом подводных охотников!
Вот ты уже не застал, а я помню то время, когда здесь под водой почти не охотились. Стаи кефали подплывали вплотную к человеку и кружились на расстоянии вытянутой руки. Вот тогда бы фотографировать! Пожалуй, сейчас можно снимать кефаль во время нереста. В этот момент рыбы теряют свою обычную осторожность, к ним можно приблизиться на довольно близкое расстояние.