Стаи крылоногих моллюсков клионов появились как-то внезапно: плавая однажды довольно далеко от берега, я встретил одного из них. А на следующий день приливные течения принесли уже множество этих животных. Взмахивая крыльями-плавничками, они порхали в толще воды, словно бабочки. Полупрозрачные тела животных были окрашены в нежные тона голубого и розового цвета, а передняя и задняя их части светились ярким красным цветом. Когда солнечные лучи пронизывали тела клионов насквозь, они вспыхивали и переливались светом так, как будто внутри их зажигались крохотные лампочки.
Клионы относятся к отряду крылоногих моллюсков, или птерапод. Иногда их еще называют морскими ангелами за форму тела, напоминающую отдаленно фигуру маленького человечка с крыльями. Плавнички у клиона — это выросты ноги, с помощью которой большинство брюхоногих ползает по дну. Клионы вследствие постоянной жизни в толще воды полностью утратили раковину.
Каждый раз, когда я встречал крупную медузу цианею, я не мог проплыть мимо этого еще одного прекрасного создания природы, широко населяющего воды Арктики. Однажды недалеко от мыса я встретил цианею с диаметром купола более полуметра. Похожий на зонтик купол с восемью лопастями по краям был голубого цвета. Из-под него свисала красная бахрома приротовых отростков, напоминающая складки кружевной материи. Шлейф многочисленных тонких щупалец терялся из вида в толще воды. При моем приближении края купола медузы начали сокращаться быстрее. Она развернулась, и передо мной оказался шлейф щупалец. Я обогнул их и подплыл к куполу медузы, но она, чувствуя мое приближение, продолжала поворачиваться, и опять передо мной оказались щупальца. Нечаянно коснувшись одного из них рукой, я ощутил сильное жжение.
Цианея — самая крупная из медуз. Некоторые экземпляры достигают поистине гигантских размеров: диаметр купола у них превышает 2 метра, а длина щупалец составляет 20—30 метров.
В толще воды встречались и весьма похожие на медуз гребневики. В Черном море, когда из глубины поднимались холодные воды, мне уже приходилось видеть этих животных. Но там они были чуть больше горошины и не производили никакого впечатления. Здесь же они достигают длины 10—15 сантиметров. Совершенно прозрачные или слегка окрашенные гребневики медленно скользили в толще воды.
Некоторые из них имели настолько нежное тело, что его повреждало малейшее прикосновение. Стоило взять такое животное в руки, как оно буквально растекалось между пальцев. У гребневиков берое, которые широко распространены в водах Мирового океана, более плотное, вытянутое тело — оно очень напоминает небольшой огурец, только окрашено в розовые и фиолетовые тона.
Просвечивающие сквозь ткани тела пищеварительные каналы образуют затейливые, ветвящиеся узоры. Может быть, Федя имел в виду гребневиков берое, когда говорил о морских «огурцах»? Ведь они очень на них похожи. Но они живут в толще воды, а Федя нашел «огурцы» на дне. Нет, что-то он видел другое. «А что если это были крупные актинии? — подумал я. — Ведь сократившись и сжав тело, актинии могут принимать почти шаровидную форму». Мне рассказывали аквалангисты о поселениях необычно крупных актиний. Один из очевидцев сравнивал этих актиний в сократившемся состоянии со стаканом. Судя по этим рассказам, это были актинии метридиум.
Было бы весьма интересно взглянуть на этих кишечнополостных животных. Но в атласе беспозвоночных животных можно прочитать, что метридиумы встречаются в Японском море, у берегов Японии, а также в Северном, Гренландском и Баренцевом морях. Значит, в Белом их нет? И тем не менее у меня появилась надежда найти этих животных. Ведь не могли же так ошибиться подводные спортсмены! Уж очень подробно и красочно они описали этих животных. И я все больше времени стал уделять их поискам.
Однажды эти поиски привели меня в широкий залив у соседнего острова, ограниченный с одной стороны длинной каменной грядой.
Был тихий, солнечный день. Передо мной вставали заросли необычайно красивых фукусов: высокие и пышные, они раскинули оранжевые слоевища наподобие крон.
Глубже сплошным ковром, раскрашенным пурпурными, лиловыми и зелеными узорами, протянулись заросли анфельции. А дальше по песку змеились ленты неизменной ламинарии. Пробивающиеся сквозь толщу воды лучи солнца золотили их волнистые края. И тут по краям слоевищ ламинарий я заметил какие-то кремовые цветы. Но, как известно, водоросли не цветут. Приблизившись, я узнал в этих цветах своеобразных медуз, ведущих сидячий образ жизни. Диаметр их куполов был 5—6 сантиметров. Ставромедузы, как их называют в научной литературе, встречаются и в других наших морях, но там они значительно меньше.
Живые цветы покачивались в воде, держась за водоросли тонкой ножкой с присоской на конце. Восемь выростов по краям купола были похожи на раскинутые в стороны лепестки. На концах выростов виднелись пучки коротеньких щупалец.
Я оторвал кусочек слоевища ламинарии со ставромедузой, чтобы понаблюдать за ней у поверхности воды. Но потревоженное животное изогнулось, и пучок щупалец одного из выростов прилип к поверхности слоевища. Ножка отцепилась и медленно переместилась по направлению к краю обрывка водоросли. Затем вновь прицепилась присоской. Медуза, таким образом, сделала как бы первый шаг. Так, поочередно цепляясь то щупальцами, то ножкой, она достигла края обрывка и открепилась от него. Вода подхватила ее, и она стала медленно погружаться в глубь моря. Там животное достигло водорослей и вновь прикрепилось к слоевищу ламинарии. Уже возвращаясь к берегу, почти у самой поверхности воды я встретил других ставромедуз, которые зелеными колокольчиками висели на листовидных выростах фукусов и шнурах хорды…