Когда дует ветер с материка, скала, словно волнолом, защищает заливчик. И тогда на нашей лодке можно было подойти и высадиться на небольшом рифе, едва поднимающемся над поверхностью моря.
Под водой этот риф обрывается на глубину около 40 метров. Здесь скапливается множество разнообразных рыб, и среди них — стаи золотых ершей.
Мы с Сашей уже сделали несколько погружений с аквалангами. Но снова и снова стремились туда. Если бы можно было плавать у рифа каждый день!
Но у кекуров чаще всего перекатывались крутые волны, и только в редкие дни мы могли подойти сюда на лодке. Обычно же мы плавали в бухте, на берегу которой стояла наша палатка. Тут было гораздо спокойнее: далеко выдающиеся в море обрывистые мысы хорошо защищали бухту от набегающих волн.
С Сашей я познакомился в прошлом году здесь, на Острове. Он опытный аквалангист, один из тех, которые первыми во Владивостоке стали плавать под водой. Так же как и я, Саша увлекся подводной фотографией.
По специальности же он инженер. Спокойный и доброжелательный человек — лучшего товарища по совместной экспедиции нельзя было и желать. Заранее списавшись, мы встретились во Владивостоке, а оттуда направились на Остров.
Место, которое мы выбрали для нашего лагеря, было очень удобным. Его защищали от ветров невысокие сопки, которые кольцом охватывают бухту. Между сопок спускается неширокий распадок, переходящий у берега моря в небольшой пляж. На краю его, между каменными массивами, был маленький заливчик, куда мы заводили лодку. В распадке бил ключик, где всегда можно было набрать пресной воды.
В бухте мы плавали без аквалангов: приходилось беречь сжатый воздух для погружений у кекуров. У нас не было с собой компрессора, и заряжать акваланги надо было в поселке, до которого около 10 километров.
Да и особой нужды в аквалангах при плаваниях в нашей бухте не было: глубины в ней небольшие, вода при спокойном море очень прозрачная и видимость под водой порой превышала 20 метров. Плавали мы чаще всего напротив палатки.
Недалеко от берега галька и песок переходили в каменную гряду, на которой росли морская капуста и морской лен.
На камнях, ближе к берегу, курчавились широкие зеленые слоевища ульвы — морского салата. Морская капуста раскинулась над камнями полутора-двух-метровыми темно-коричневыми лентами. Они змеились по дну, свисали с больших глыб.
Над обширными каменными массивами ленты ламинарии лежали сплошной массой, которая слабо колыхалась под набегающими волнами. Корнеподобными выростами — ризоидами — ламинария крепко держится за твердую поверхность.
Морской лен — филлоспадикс — в отличие от ламинарии и ульвы является травой — цветковым растением, приспособившимся к жизни в морской воде на малых глубинах.
У этой травы есть настоящие корни, которые ветвятся в трещинах камней и выемках, заполненных песком и илом. Листья у него узкие и длинные, зеленого цвета. Размножается филлоспадикс небольшими плодами сердцевидной формы.
Морской лен поднимался большими купами, часто листья его достигали поверхности воды и изгибались на гребнях волн. В 20—30 метрах от берега заросли редели. Морской лен и ламинария встречались только на вершинах отдельных больших камней.
Пробравшись сквозь водоросли, мы выплывали на главную нашу подводную «дорогу», где изо дня в день велинаблюдения за животными. Начиналась она у откосов подводной гряды. Первое, что здесь мы видели, — это длинноиглые морские ежи — нудусы и звезды.
Светлосерые и зеленоватые глыбы, лишенные растительности, были усыпаны темно-бордовыми шариками, ощетинившимися длинными иглами.
В некоторых местах они собирались группами, тянулись цепочками. Солнечный свет красными искрами вспыхивал на концах их игл.
Над вершинами камней мы опасливо поджимали ноги, держались на некотором расстоянии от склонов скал, чтобы набегающие волны не прижали нас к их поверхности: можно было повредить гидрокостюмы или уколоться об острые иглы ежей.
Кончики их легко обламываются и, оставаясь в теле, вызывают воспаление. Ежи вездесущи — их можно было видеть и на отмелях, и в зарослях водорослей.
Иногда нам попадались целые груды нудусов, из которых, словно кости, торчали черенки ламинарий: слоевища их ежи охотно поедают. Нудусы собирались у подножия камней, сидели в расщелинах и гротах.