И вот я снова в хорошо уже знакомой бухте. Меня устроили жить на гидрометеорологической станции. Был конец апреля. Недалеко от Острова, на материке, стояла солнечная погода, на деревьях распускалась листва. Здесь же, у моря, туман и морось.
Черные, голые ветви деревьев словно сочились влагой. На полянах — жухлая прошлогодняя трава, лишь кое-где пробивались тонкие зеленые стрелки молодой травки. И только буйно цвел багульник.
Яркие пятна его сиренево-розовых кустов, как гигантские хлопья цветной пены, резко выделялись на серых склонах сопок.
Еще заранее я договорился, что помогать мне будут Толик и Ивашов, поэтому для них я захватил дополнительный гидрокостюм.
На другой день после приезда я собрался в море. Собственно, плавать я долго не думал: надо было пройти необходимую акклиматизацию. Но все же решил проверить гидрокостюм и отрегулировать груз для ныряния. Температура воды была 5 градусов.
Я надел две пары шерстяного белья, свитер, влез в гидрокостюм и прямо напротив крыльца дома вошел в море. Постоял немного на дне — «обжался», как говорят подводники. Пошевелил руками, ногами, проверил перчатки. Все было в порядке: вода нигде не протекала. Холод же пробирал через все шерстяные одежки. Но терпимо.
Оттолкнувшись ото дна, тихо поплыл вперед. Внезапно на небольшой глубине заметил кучу тряпья, светлеющую между камнями. «Чья-то, наверное, старая рубаха, случайно попавшая в море», — подумал я.
Подплыл ближе и не поверил глазам: передо мной был осьминог! Что встречу его в бухте, я почти не сомневался, но, что это будет так просто, не мог себе представить. Подплыл к нему поближе.
Осьминог не шевелился. Окраска его была бледная. «Может, он мертвый?» — Осторожно дотронулся до него рукой. У осьминога слабо зашевелились щупальца.
Я мгновенно развернулся и направился к берегу — скорее за фотоаппаратом! Какая уж тут акклиматизация! Как был в гидрокостюме и ластах, ворвался в дом, вызвав переполох. Достал фотоаппарат, трясущимися руками вставил его в бокс.
Подсоединил лампу-вспышку. Затянул все винты — и бегом к морю. За мной по береговому обрыву спустились почти все сотрудники станции. Я поспешил в воду, а зрители расположились на высоких береговых камнях, пытаясь разглядеть осьминога сверху.
Он оказался на старом месте, будто ничего и не произошло. Распластался на дне, щупальца свернул аккуратными кольцами. Я сделал первые снимки. Яркая вспышка фотолампы животное не побеспокоила. Я поплыл вокруг него в поисках более подходящего ракурса.
Не делая резких движений, осторожно наводил фотоаппарат и раз за разом снимал. Кончился последний кадр, и я тут же устремился к берегу, а там побежал в дом перезаряжать фотоаппарат.
В голове билась одна мысль: «Хоть бы осьминог подождал!» А он и не думал убегать: лежал в той же позе.
Теперь я уже рассмотрел его внимательнее — тело животного как бы расплылось среди камней и потеряло свои формы. К тому же светлая его окраска сливалась с окружающим фоном. Надо было как-то расшевелить осьминога!
С берега мне бросили палку. Ею я начал подталкивать животное. Щупальца медленно заструились и раскинулись в стороны. Осьминог приподнялся, и туловище его округлилось. Можно было снимать. Но, как на грех, пленку заело. Пришлось вылезать на берег и открывать бокс.
А тем временем мои болельщики пришли в сильное волнение: осьминог вполз на вершину большого подводного камня. И теперь он был виден всем. Похоже, что он разглядывал нас из-под воды.
Я опять поплыл к осьминогу, который словно собрался мне позировать: уселся в пологую выемку камня, как в кресло, и засиял багровым цветом.
Подняв оба глаза на макушку головы, он спокойно посматривал на меня. Отличный кадр! И я кружился вокруг осьминога, щелкая фотоаппаратами до тех пор, пока он, побледнев, не спустился с камня и, выбрасывая вперед щупальца, не уполз в глубину.
Окруженный возбужденными свидетелями моих съемок, я поднимался к дому. Да и как тут было не удивляться: многие впервые видели живого осьминога! И никто раньше не предполагал, что эти животные могут быть совсем рядом, почти у крыльца дома.
Может быть, осьминог забрел сюда случайно? Но у меня уже зрела уверенность: раз есть один, то будут и другие! Если не здесь, так в соседних бухтах или у отдаленных от берега скал.
Рано утром я опять был в море. Осьминогов искать долго не пришлось: один лежал на краю отмели, а недалеко, под скалой, примостился другой. И снова я бегал от моря к дому и обратно — перезаряжал фотоаппарат.
Уже целый ряд снятых роликов выстроился в коробке, но остановиться я не мог — меня охватила «фотографическая лихорадка».
Силы уже были на пределе, но опять возникло беспокойство: вдруг не увижу больше осьминогов? Сделав над собой усилие, отогнал эту мысль: ясно, что осьминоги будут постоянно в этой бухте!
Осьминог изменил окраску в соответствии с окружающим фоном.