Поднялась небольшая волна, заклубилась муть на дне, расстилаясь вдали туманной дымкой, которая скрывала очертания отдаленных подводных скал. Лучи заходящего солнца проникали под воду призрачным светом. Пора было выходить из воды и собираться домой. И вдруг впереди замелькали какие-то тени.
Продвинувшись еще немного, мы замерли от неожиданности: у самой поверхности воды кружились четыре больших лобана. Рыбы двигались друг за другом, сохраняя правильные интервалы. С удивлением мы наблюдали за этим хороводом. Минута за минутой лобаны выписывали точные круги. Что заставляло их выполнять этот странный танец? Какие инстинкты двигали ими в это время? Может быть, это была своеобразная игра, предшествующая нересту? Сценка была необычайно интересной, но, к сожалению, сфотографировать я ее не мог: уже наступили сумерки. Мы смотрели игру рыб до тех пор, пока они внезапно не разомкнули круг и, вытянувшись цепочкой, быстро не уплыли в глубину…
Местные подводные охотники рассказали нам, что видели большие стаи кефали у Верблюдов — так называют две небольшие скалы у мыса Мартьян, недалеко от Никитского ботанического сада. И мы решили отправиться туда. Если смотреть с берега, то ближайшая скала действительно несколько напоминает двугорбого верблюда, который пьет, припав грудью к воде. Но стоит взглянут! на нее под водой, как оказываешься перед темной громадой, похожей на мамонта, покрытого длинной коричневой шерстью и опустившего вниз большую голову, который разглядывает что-то у себя под ногами. А около головы море пробило длинную щель, и волны врывались в этот проход. Олег показал на щель рукой. Я понял этот жест.
Море уже долго качало нас на волнах, которые становились все выше и выше. Мы несколько раз проплыли вокруг Верблюда. Были и у второй скалы, чей черный массив, похожий на гигантскую колонну, стоял на краю обрыва, уходящего в глубину. Кефаль нигде не встретили. В щели же было затишье, и оставалась еще надежда увидеть там стайку кефали. Набегавшая волна бросила нас вперед, затем разбилась на буруны и накрыла с головой. Впереди была сплошная белая пелена, которая клубилась, взбиваемая волнами. Метались по каменной поверхности длинные космы цистозиры. Через несколько секунд белая завеса исчезла, и проход вывел нас в небольшой заливчик. Внизу серела большая площадка, покрытая песком.
Края ее обрамляли гряды камней. На песчаной отмели клубились маленькие облачка мути. Мы нырнули на дно. Там паслась стайка барабулек. В поисках добычи рыбы раскапывали песок плавниками и передней частью головы с длинными, свисающими усиками — щупальцами. При нашем приближении рыбы прерывали свои раскопки и, застыв неподвижно, словно в недоумении, поглядывали на нас пестрыми глазками. Раз за разом ныряя на дно, мы рассматривали песчаную поверхность отмели, заглядывали в проемы между камнями, полные маленьких губанчиков. Медленно проплывая над самым дном, я внезапно заметил торчавшую из песка голову. Она завращала глазами, зашевелилась, и из песка стала вылезать рыба с вытянутым, гибким туловищем.
Растопырив колючки плавников, она не уплывала, а, волнообразно изгибая туловище, стала подниматься к моему лицу, как бы намереваясь уколоть лучами плавников. Я отпрянул назад. Да и было от чего: передо мной крутился морской дракончик. Это самая опасная рыба в Черном море. Успокоившись, дракончик опустился на дно. Он был небольшой — всего 20 сантиметров длиной, серо-желтого цвета с поперечными темными полосами. Толстогубый, скошенный кверху рот и выпуклые, близко расположенные глаза придавали рыбе неприятный вид.
Острые лучи спинного плавника и шипы на жаберных крышках ядовиты, и укол их в определенной мере сравним с укусом гадюки. Он может вызвать у человека тяжелый воспалительный процесс. Всплыв на поверхность, я огляделся. В толще воды у скалы сплошным потоком шла кефаль. Мы замерли на поверхности моря, следя за его движением. Я приготовил фотоаппарат. Рыб было очень много — мне редко встречались подобные скопления. Кефали в явном возбуждении проносились мимо нас.
Огибая скалу, косяк устремился к поверхности. Потом ринулся вниз. Некоторые рыбы группами задерживались у выступов скалы и отдельных камней, на мгновение останавливались и, сомкнувшись, снова вливались в общий поток. В этом беспорядочном движении постепенно начала проглядываться определенная закономерность: косяк разбивался на отдельные группы, в каждой из которых была самка. Однако удивляло их малое количество. На каждую из самок приходилось несколько десятков самцов. Движения рыб все убыстрялись. Моментами самцы полностью скрывали самку, и тогда образовывался сверкающий шар, который кружился в синеве воды, то взмывая к поверхности моря, то падая на дно и повисая над водорослями. Иногда самки вырывались из этого клубка и бросались прочь.
Догнав самку, самцы, отпихивая друг друга, окружали ее снова. Из глубины приплыл еще косяк и смешался с первым. Мы оказались в сплошном окружении рыб. Но мне никак не удавалось приблизиться к рыбам на необходимое расстояние.
Чтобы получилась приемлемая фотография, надо было подплыть к ним хотя бы на 2—2,5 метра. Казалось, самки не обращали на меня особого внимания. А вот самцы каждый раз как бы оттесняли их от меня. Мы затаились в обширном углублении. Я смотрел сквозь колышущуюся гриву водорослей, держа наготове фотоаппарат. Мы уже стали замерзать без движения, когда я заметил смутные силуэты. Как только группа рыб вырвалась из-за выступа, я нажал почти не целясь на спуск фотоаппарата. Это было похоже на выстрел «навскидку». Испугавшись щелчка затвора и наших фигур, рыбы отпрянули в сторону. И только тут я разглядел самку в окружении самцов. Это был счастливый случай, такой редкий в практике подводного фотографа. Мир Черного моря невозможно представить без кефали.
Здесь встречаются три ее вида: лобан, сингиль и остронос. Вне Черного моря различные виды кефалей распространены очень широко: они заселяют все теплые и умеренные моря. Лобан — настоящий «космополит». Эта рыба встречается, например, у берегов Индии и Бразилии, в Красном море, у Калифорнии и Новой Зеландии. Лобана можно отличить от других видов кефалей по жировым векам, доходящим до зрачков и образующим как бы вертикальную щель, и по более массивной и широкой голове. В редких случаях лобан достигает длины 70—75 сантиметров, а массы — 12 килограммов. Сингиль — менее крупный, его максимальная длина 45—50 сантиметров, остронос еще меньше — до 35 сантиметров.