Ерш отважный

Ерш отважный

Неудержимо тянуло под воду, но спешить нельзя. Надо было очень осторожно надеть гидрокостюмы, чтобы не порвать их об острые как ножи зазубрины на камне, плотно приладить ласты и маски, еще раз проверить работу аквалангов и давление воздуха в баллонах, тщательно затянуть болты лампы-вспышки и бокса фотоаппарата. После чего мы закрепили глубиномеры и подводные часы, пристегнули ножны с длинными ножами. Саша на всякий случай взял копье. Теперь можно было и в воду!

Серебристая поверхность воды сомкнулась над нашими головами, и мы повисли в глубокой синеве. Серые стены рифа уходили вниз. Мы старались держаться к ним вплотную. Вначале ничего интересного не было: животных очень мало — немногие из них могли здесь удержаться под ударами волн. Но по мере нашего погружения их становилось все больше и больше. Громадные гроздья мидий перемежались многочисленными группами метридиумов. Появилось множество звезд — почти каждый каменный выступ был украшен крупной алой звездой в обрамлении синих патирий. Вытянули тонкие белые лучи какие-то незнакомые мне звезды.

Чуть глубже стояли рядами красные асцидии. На карнизе я заметил интересного моллюска. Рассматривая его, я оперся рукой на круглый «камень». К моему удивлению, он оказался мягким и скользким. Вдобавок «камень» завращал выпуклыми глазами. Это был крупный бычок. Я взял его за хвост и поднял со скалы. Бычок безжизненно повис в руке, словно мертвый. Но вдруг, сделав энергичное движение, выскользнул из рук.

Присмотревшись, я заметил вокруг еще несколько таких же бычков. Головы их по форме и окраске напоминали скатанные водой камни. Окраска их тел была серой или коричневой в зависимости от цвета каменной поверхности. Имитировались даже белые пятна известковых налетов и светлые прожилки камней. Бычки вели себя спокойно, словно были уверены в том, что совершенно незаметны.

Все дальше уходили в глубину отвесные стены. На десятки метров протянулись обширные поселения белых актиний. В зеленом сумраке глубины актинии излучали мягкое призрачное сияние, и вокруг как бы светлело. Из подводных гротов и расщелин выплывали голубые тихоокеанские ерши. Целые стаи василькового цвета рыб повисли в толще воды.

Ерши неторопливо расступались, пропуская нас вперед. Собственно, название «ерши» мало подходит к этим большим рыбам. Скорее они похожи и формой тела, и повадками на пресноводных окуней. Вот только размеры их гораздо крупнее — отдельные рыбы достигают длины 60—70 сантиметров и массы — несколько килограммов. Вода стала прохладнее — это чувствовалось даже через гидрокостюм.

Виднелись обширные расщелины и пещеры, нагромождения больших камней. Мы все время ждали встречи с золотыми ершами (желтые, или трехполосые, тихоокеанские ерши) и вот впереди заметили желтое пятно. Оно приблизилось.

И перед нами возникла, как отблеск солнечного света, большая рыба. Ерш подплыл почти вплотную. За ним показался еще один. И словно по какому-то не слышимому нами кличу, из подводных закоулков стали выплывать золотые ерши.

Вокруг нас их уже собрались десятки, а они все плыли и плыли. Стоило сделать резкое движение, как рыбы мгновенно исчезали среди каменного лабиринта, но тут же появлялись вновь. Я оглянулся назад: сверкающая свита плыла за нами.

Впереди самые крупные. Наиболее смелые забегали вперед на расстояние вытянутой руки. Очень хотелось погладить или пощекотать их блестящие бока, но рыбы уклонялись от руки. Нигде, ни в каком подводном фильме, снятом даже на коралловых рифах, я не видел такого многочисленного и плотного скопления крупных рыб. Здесь был край непуганых рыб, впервые видящих человека.

Быстро падало давление воздуха в баллонах, да и не удивительно: мы были на глубине 30 метров, а расход воздуха увеличивался пропорционально глубине. А нам надо было еще спуститься к подножию рифа. Мы снова устремились вниз. Ерши постепенно отстали и задержались наверху. Вскоре мы достигли подножия. В зеленом сумраке тянулось хаотическое нагромождение угловатых каменных глыб, дальше начиналось ровное дно, усыпанное белыми створками раковин.

Было холодно. На дне ни движения, и от этого оно казалось безжизненным. Стало как-то неуютно, тоскливо, словно мы затерялись в бескрайних просторах моря. Появилось желание повернуть назад. Но мы знали, что здесь самая большая вероятность встречи с осьминогом.

Мы продвигались вдоль каменной гряды и внимательно всматривались в сумрак уходящих глубоко под каменные глыбы гротов. Особенно туда, где виднелись выбросы грунта и пустые раковины. Но что это? Может быть, мне показалось? Нет, там определенно кто-то есть! Я протиснулся в узкий грот, уходящий в глубь скалы.

Вгляделся: в самом конце, в расщелине, притаился осьминог. Виднелись щупальца и белые кружочки присосок. О съемке не могло быть и речи: в расщелину нельзя было завести лампу-вспышку и бокс. Что же делать? Я старался дотянуться до животного рукой. Это было опасно, но меня толкал азарт.

Теплилась надежда вытащить осьминога из расщелины, тем более что он казался небольшим. Еле-еле дотянулся пальцами и коснулся скользкого тела, которое тут же подалось назад, и рука моя повисла в воде.

Саша тронул меня за плечо и показал на манометр. Запас воздуха еще был, но пора наверх: мало ли что могло случиться при подъеме. Мы поплыли вверх. И снова вокруг нас были золотые ерши. Саша осторожно кольнул одного из них копьем, рыба отплыла в сторону, поднимая острый гребень спинного плавника. Ничего не стоило убить эту рыбу. Но одна даже мысль об убийстве в этом уголке доверчивых и непуганых рыб казалась нам кощунственной.

На глубине около 20 метров золотые ерши остановились, словно боясь переступить невидимую границу, сбились в большую плотную стаю, легли на бок и смотрели вверх одним глазом. Светлела вода, и снова появились голубые ерши, а еще выше голубых сменили темно-серые. Похоже, что золотые, голубые и темно-серые обитали на разных подводных «этажах». По крайней мере стаи их не смешивались.

Чем это можно объяснить? Ведь они ничем, кроме окраски, не отличались. И почему у них разная окраска? Голубые или темно-серые — это понятно: таких рыб трудно различить в полутьме подводных гротов. Но желтый цвет — самый заметный на этой глубине. Появлялись новые загадки. Сколько их здесь? А ведь мы только-только прикоснулись к жизни обитателей этого рифа.