plonger.ru

Схватив пузырек, рыбы на мгновение замирали, смешно оттопыривая жаберные крышки, словно надувая щеки. Казалось, они раздумывали и не могли понять, что произошло. Потом снова устремлялись вперед за ускользающей добычей.

Стараясь держаться в тени нависающих скал, мы медленно плыли вдоль берега. Наконец-то! Впереди мелькнул продолговатый светлый блик. За ним второй, третий… Перед нами плыла стая кефали — основная цель сегодняшнего нашего заплыва. Рыбы то опускались к самому дну, то слегка взмывали вверх. У кефали голубовато-серая спинка, темные полосы вдоль серебристого бока, вытянутое, стройное тело. Некоторые рыбы, повернувшись набок, скользили вблизи отвесных склонов скал. Сколько своеобразной красоты в их движениях! Неторопливые, плавные, полные скрытой силы. Рыбы плыли друг за другом, словно бежали по невидимым следам. Они были спокойны, значит, пока не замечали нас. Мелькали белые полукружия губ — кефали кормились, подхватывая мельчайшие остатки растений с камней. Некоторые на ходу захватывали ртом слоевища цистозиры и теребили их, забавно мотая головами и растопырив в стороны грудные плавники.

Пользуясь тем, что внимание рыб отвлечено поисками пищи, можно было попытаться подплыть к ним на близкое расстояние. Но сделать это совсем не просто: слишком много глаз бывает настороже. Достаточно одной рыбе заметить подплывающего человека, как, подчиняясь сигналу тревоги, вся стая стремглав уносилась прочь.

Улучив подходящий момент, я подал сигнал Олегу. Он поплыл в сторону. Мне надо отснять интересный кадр: на переднем плане — рыбы, вдали — человек.

Олегу приходилось еле шевелить ластами — рыбы хорошо слышат, и малейший шум мог бы привлечь их внимание. Расстояние между мной и стаей постепенно сокращалось. Укрывшись за камнями, я осторожно огляделся: рыбы по-прежнему были спокойны. Все труднее было оставаться под водой, все сильнее меня влекло обратно к воздуху. Необходимо еще небольшое усилие — и можно будет фотографировать. Но тут прямо передо мной из-за камня неожиданно поднялась кефаль. На мгновение застыла, а затем метнулась в сторону. «Фр-р-р», — раздался глухой, рокочущий звук, и передо мной замелькали десятки быстро работающих рыбьих хвостов. Я машинально нажал на спуск фотоаппарата, но уже понял, что на снимке будет только фигура Олега, повисшая вдали, над зарослями водорослей.

Надо было начинать все сначала. Вскоре стая показалась вновь: рыбы осторожно плыли вдоль гряды камней. Переждав некоторое время, чтобы дать рыбам успокоиться, снова повторили попытку. На этот раз рыбы не дали мне даже достичь дна: как только я нырнул, вся стая тотчас же повернула от берега. Рыбы плыли мимо меня вдоль скалы. Наконец-то я сделал снимок. Правда, Олег не попал в кадр, но передо мной было несколько кефалей, стремительно проплывавших над водорослями, свисавшими со скалы. После плавания мы лежали на горячих камнях берега. Между ними журчала вода, вбегая с волною в извилистые расщелины.

Здесь, на границе подводного мира, кипела своя жизнь. Вот с камня скатился в воду небольшой краб. Боком пробежал по разноцветной гальке и забился в щель, прикрывшись клешнями-кулачками. Порхали в воде прозрачные креветки.

Колыхались бордовые и розовые пушистые водоросли. На вершинах камней, смачиваемых водой, прилепились конусовидные раковины брюхоногих моллюсков пателл. По каменным поверхностям, покрытым тонкими, нитевидными водорослями, рассыпалось множество маленьких, спирально закрученных раковин.

Они не спеша передвигались на тонких ярко-красных ножках. Это раки-отшельники в своих домиках. Если присмотреться, то можно было заметить крохотные клешни, которыми отшельники что-то выискивали на каменной поверхности и среди водорослей.

Волна вынесла и положила у подножия камня пучок водоросли цистозиры, и, пока она не высохла, к ней спешили рачки бокоплавы, прыгая по камням. Казалось, что на камнях вспыхивали и гасли золотые искры. Маленькие морские собачки, подползая по камням, поглядывали на нас из-под воды выпуклыми глазками.

Иногда волна сильно откатывалась назад, и собачки оказывались на воздухе. Тогда они плотно припадали к камню, стараясь удержаться на его поверхности. Вспомнив, как ставриды хватали пузырьки воздуха, я сказал об этом Олегу.

— С подобным поведением рыб я уже сталкивался не раз, — ответил Олег. — Я как-то охотился на пеламид. Вода была холодная, и я натянул две рубашки. Между ними задерживался воздух. Когда я нырял, он вырывался из-под рубашки и надо мной поднимались цепочки пузырьков. И точно так же пеламиды бросались на них, как будто это были стаи мелкой рыбешки. Таким способом я два дня подряд подманивал одну и ту же стаю пеламид.

— Как же ты узнавал эту стаю?

— По вожаку. Во главе стаи была пеламида длиной чуть ли не в метр. А на третий день рыбы хотя и подплыли к пузырькам, но хватать их уже не стали. Поняли, что это не мелкая рыбешка.

— Неудачно мы сегодня поплавали! — после некоторого молчания с досадой проговорил Олег. — Надо же, какой пугливой стала кефаль: даже без ружья к ней не подплыть!

— То, что кефаль пуглива, неудивительно: сколько кругом подводных охотников!

Вот ты уже не застал, а я помню то время, когда здесь под водой почти не охотились. Стаи кефали подплывали вплотную к человеку и кружились на расстоянии вытянутой руки. Вот тогда бы фотографировать! Пожалуй, сейчас можно снимать кефаль во время нереста. В этот момент рыбы теряют свою обычную осторожность, к ним можно приблизиться на довольно близкое расстояние.

Мы ходили по узкому берегу небольшого залива, расположенного между скал, круто обрывающихся в Черное море. Сразу за скалами тянулись ряды виноградников, раскинувшихся по пологим склонам. А вдали темно-зеленая полоса леса взбегала на серые кручи Крымских гор. Волны огибали прибрежные скалы и белой пеной скатывались с округлых камней. В воде колыхались красноватые космы водорослей.

В широкой расщелине между камнями мерцал зеленый свет, уходя в глубь моря, — это вход в другой мир, с дремучими зарослями, долинами, горами, обрывистыми кручами, песчаными пустынями, — мир, населенный множеством удивительных существ. Стоит сделать несколько шагов, нырнуть в зеленоватые волны, как исчезнут шум прибоя и серые скалы над головой. И откроется особый мир, с косматыми водорослями, с искрящимися водоворотами между камней, с голубым сиянием воды, усыпанной блестками рыбешек. У берега начинались невидимые подводные тропы, которые пересекали нагромождения камней, заросли водорослей, огибали подводные скалы. Они шли вдаль и исчезали в сине-зеленой дымке больших глубин.

Меня неудержимо влекли эти голубые тропы, и я плыл по ним. Нет, не на подводном корабле. Даже без акваланга. У меня были только маска и ласты, да большего мне ничего и не надо, и это нехитрое снаряжение открывало вход в подводный мир.

Я нырнул. Олег последовал за мной. Набегающая волна расступилась, и за стеклом маски я увидел коричневые камни. Меня поразила тишина. Только слышен был тихий шорох гальки, перекатываемой волной у берега. Хаотическим нагромождением уходила вправо каменная гряда. Рыжевато-коричневые пряди водоросли цистозиры сплошь покрывали угловатые камни. Между камнями виднелись глубокие таинственные и сумрачные расщелины и гроты. Словно кустики ковыля, колыхались на плоских плитах желтовато-бурые тонкие водоросли. Подводные скалы и камни перемежались россыпями серой гальки. На всем этом плясали солнечные «зайчики», и казалось, что на дне переливается покрывало, сотканное из света.

Возле каменной гряды дно резко уходило в зеленую глубину. Там между округлыми камнями светлели участки песка. Подводные скалы становились все выше и причудливее. Одна из них походила на нос сказочного корабля. Даже были матросы — небольшие рыбы губаны и морские собачки. Был и капитан — пучеглазый краб малинового цвета. При нашем приближении словно прозвучал сигнал тревоги, и команда бросилась в трюмы — каменные щели. На палубе остался один храбрый капитан. Он только слегка попятился. А потом привстал на ножках и поднял клешню. Стоило отплыть, как на корабле дружная команда высыпала на палубу. На выступах скал и у их подножий лежали большие, в мраморных узорах бычки. Над ними плыли зеленовато-серые морские карасики, поблескивающие золотистыми искрами, которые вспыхивали на их чешуйках. Олег плыл рядом. Он коснулся моего плеча и показал рукой в сторону. Там двигалась забавная процессия: впереди очень большой карась, за ним чуть поменьше, затем все меньше и меньше. А сзади торопились совсем маленькие, с пятачок величиной.

Все это походило на прогулку рыбьей семейки. Чуть дальше над круглым камнем виднелась стайка небольших губанов. Повиснув вниз головой, рыбы сбились в плотную группу. Я подплыл к ним — рыбки нехотя расступились, но через некоторое время собрались и вновь повисли вниз головами. Впереди возникла фиолетовая тень большой скалы, выступающей над водой высоким гребнем. Волны прорывались сквозь зубья этого гребня и свертывались в буруны, наполненные пеленой воздушных пузырьков. А затем затихали среди колышущихся водорослей. В сверкающих бурунах кружились стайки пестрых рыб.

Чуть в стороне показались сарганы. Они догнали нас и плыли рядом, прижимаясь к самой поверхности воды. Необычен вид этих рыб: вытянутое, как у змеи, голубовато-серебристое туловище, голова оканчивается длинным, зубастым «клювом». Да и плыли сарганы по-змеиному — извиваясь.

Обогнув скалу, мы увидели двух больших рыб. Их широкие туловища овальной формы были расписаны поперечными темными полосами. Синим цветом отливали спины. Это были зубари. Мы затаились за каменным выступом, и рыбы, не замечая нас, подплыли к скале и заскользили вдоль ее края. Вот остановились, пригляделись и, блеснув широкими боками, начали что-то клевать на скале. Мы невольно залюбовались красивым зрелищем: то были видны узкие, словно ножи, силуэты спин, то вспыхивали широкие, яркие блики, отражающиеся от боков. Рыбы, словно гигантские бабочки, порхали над бурой поверхностью скалы. Все дальше уплывали от нас зубари — и вот через несколько секунд исчезли за скалой.

Внезапно замелькали какие-то зеленовато-серые тени. Мы пригляделись и с удивлением узнали луфарей: охотясь за ставридой и хамсой, они обычно держатся вдали от берега, здесь же бывают очень редко. Вдруг от стаи отделился небольшой луфарь, быстро подплыл ко мне и стукнулся о стекло маски. Затем повернулся боком и посмотрел мне в лицо одним глазом. Я протянул руку, и рыба отплыла в сторону. Но через несколько секунд, развернувшись, опять уткнулась в мою маску. Я резко взмахнул рукой, и луфарь бросился догонять свою стаю, а мы поплыли дальше в поисках кефали. Около каменной гряды мы часто замечали небольшие стаи этих рыб. Скрываясь среди крупных камней, можно было попытаться подплыть к ним на необходимое для фотографирования расстояние.

Оглянувшись, я остановился в удивлении: за мной плыла большая стая ставриды.

Рыбы на мгновение замерли, а потом в растерянности заметались вокруг. Они явно потеряли какую-то цель. Но стоило мне вновь поплыть, как рыбы пристраивались к ластам. Теперь я следил за ними: они повторяли любой мой маневр. Я сделал круг, и стая ставриды в точности описала его. Наконец я понял причину происходящего: при движении мои ласты затягивали под воду воздух и отбрасывали вниз множество пузырьков. Их мелькающие светлые точки и привлекали рыб. Пузырьки напоминали им добычу — мальков. Было забавно наблюдать, как одновременно несколько рыб бросались к облачку пузырьков, стараясь опередить друг друга.