plonger.ru

В настоящее время потребление мидий растет во многих приморских странах. И это не удивительно: мясо мидии вкусно и питательно, из него можно приготовить разнообразные блюда. Кроме того, оно содержит различные микроэлементы, делающие его лечебным продуктом.

Добыча мидий на природных полях — работа весьма трудоемкая и плохо поддается контролю, что может приводить к истощению запасов в местах, удобных для лова.

Поэтому сейчас создаются специальные мидиевые хозяйства.

На Черном море первые культурные плантации организованы в Керченском проливе и у Очакова.

На плантациях устанавливаются особые коллекторы, на которых оседают личинки мидий. Омываемые со всех сторон водой, моллюски растут значительно быстрее, чем в естественных условиях.

Поднятый на поверхность, такой коллектор похож на гигантскую гроздь из сотен крупных раковин.

Мидиевые плантации обеспечивают несравненно более высокий урожай с единицы площади, чем природные банки, и могут при достаточном развитии давать в Черном море тысячи тонн ценнейшего продукта…

Как-то, сидя на берегу, я увидел кусок дерева, вынесенный волнами. Сначала он показался мне плотным и невредимым. Но стоило мне взять его в руки, как он легко разломился и рассыпался на кусочки. В разломах виднелись извилистые каналы, проделанные древоточцами. Это работа тередо.

Если поднять со дна моря затонувший обломок дерева, то можно обнаружить и самих древоточцев. Снаружи они не заметны, и выдают их только мелкие отверстия-поры на поверхности, дерева.

Через эти поры личинки тередо в свое время проникли внутрь дерева. Питаются тередо древесиной.

Ни одно, пожалуй, морское животное не принесло столько вреда человечеству, как тередо, которого называют еще корабельным червем.

Бесчисленное множество деревянных судов было буквально изрешечено тередо. Сколько моряков погибло, когда обшивка корабля разрушалась в море от удара даже легкой волны!

Корабельные черви угрожали существованию целых провинций Голландии, обширные территории которой защищены от моря системами дамб и плотин. На деревянные части этих сооружений тередо ведут непрерывные наступления.

Было много случаев, когда в портах под собственной тяжестью рушились крупные деревянные сооружения, пораженные тередо.

По морям и океанам и сейчас плавает много небольших деревянных судов. Для защиты от тередо корпуса их красят специальными красками с ядовитыми припадками. Самым же верным, по моему мнению, способом борьбы с тередо является заход судов в реки.

Эти животные совершенно не терпят пресной воды, и, хотя входные поры в этих случаях они закрывают особыми известковыми пластинками, пресная вода все же постепенно проникает в их ходы, и через несколько дней тередо погибают.

До сих пор тередо сильно разрушают сваи пристаней и дамб. Наблюдения ученых показали, что если в пресной воде сваи служат 30—50 лет, то в Черном море порой разрушаются за год.

Деревянные части морских сооружений приходится пропитывать ядовитыми химическими веществами. Но со временем эти вещества вымываются водой, и тередо могут заселить и такое дерево.

Тередо живут в теплых и умеренных водах. В полярных морях их нет совершенно. В Черном море длина этого животного достигает 12—14 сантиметров.

Но в тропических водах встречаются виды до полуметра длиной и толщиной до 2 сантиметров. Трудно даже представить, что могут натворить корабельные черви — так зовут тередо на всех морях и океанах.

Но тередо вовсе не черви — это такие же двустворчатые моллюски, как и мидии.

Образ жизни этих животных привел к существенным изменениям в организации их тела.

Прежде всего оно очень сильно вытянулось в длину, раковина уменьшилась в размерах и превратилась в две очень маленькие створочки полукруглой формы с зазубринами по переднему краю.

Отвесные стены Султанки, уходящие в море, покрыты поселениями моллюсков мидий. Их раковины сидят тесно одна к одной и образуют в некоторых местах сплошной покров. Створки раковин обычно приоткрыты, и в неширокой щели можно разглядеть жабры моллюска. Если мидий потревожить, то створки медленно смыкаются. Мидии широко заселяют прибрежную полосу моря.

Вблизи берега они чаще всего селятся на скалах и камнях, прикрепляясь к ним прочными нитями биссуса, который образуется из секрета особой железы. Концы нитей приклеиваются к твердой поверхности и крепко удерживают моллюска на месте.

Положив как-то раковины мидий в небольшую впадину под камнями у берега, я через несколько дней с удивлением обнаружил, что они покинули свое место и прикрепились к вертикальной стенке камня. Оказывается, мидии могут передвигаться. Делают они это с помощью нитей биссуса.

Выпустив нити и прикрепившись ими к твердой опоре, моллюск затем как бы подтягивается на них, после чего снова выпускает нити, цепляясь ими за поверхность камня, а старые нити обрывает. Так и карабкается мидия, пока не достигнет подходящего места.

Передняя часть раковины мидии более узкая, брюшной край — прямой, а спинной — изогнутый. Снаружи они часто обрастают водорослями. На них селятся губки и другие мелкие животные. Поэтому раковины кажутся мохнатыми.

Стенка раковины состоит из трех слоев: наружного рогового, промежуточного фарфоровидного и внутреннего перламутрового. Внутри раковина переливается голубым и розовым цветами. Эта красивая игра цветов вызывается явлениями отражения и преломления света в тончайших известковых пластинках перламутрового слоя. Приоткрыв створки раковины, мидия непрестанно всасывает через входной сифон воду, которая затем перегоняется сквозь жаберные пластинки.

Ток воды создается непрерывными колебаниями множества ресничек, покрывающих внутреннюю поверхность мантии, околоротовые выросты и сами жаберные пластинки. Жаберные пластинки располагаются по обеим сторонам тела и являются своеобразным ловчим аппаратом, похожим на миниатюрную сеть.

Каждая жаберная пластинка состоит из большого количества параллельных нитей, покрытых ресничками. Вода проходит через жаберные пластинки, и на них, как на фильтрах, задерживаются все взвешенные частицы. Затем они движением ресничек перегоняются к нижнему краю жабр, откуда и попадают в пищеварительную систему.

Мидия фильтрует большое количество воды. Моллюск с раковиной длиной 6—7 сантиметров пропускает через себя 2—3,5 литра воды в час. Мидии на участке в один квадратный метр фильтруют за сутки около 200 кубических метров воды.

Животных, пропускающих таким способом воду, называют биофильтраторами, и мидии среди них на одном из первых мест. Они не только очищают воду от различных взвесей и грязи, но и уничтожают многих болезнетворных бактерий. А это в условиях увеличивающегося загрязнения среды является бесценным качеством. И еще одно важнейшее свойство мидий: они могут жить в сильно загрязненных водах. Например, в портах обычно численность большинства других моллюсков резко уменьшается, количество мидий же, наоборот, может возрастать.

Влияние мидий на чистоту морской воды часто заметно простым глазом: в тихую погоду над участками дна, плотно заселенными этими моллюсками, вода бывает кристально прозрачной. И в том, что люди радуются чистой воде около крымских пляжей, большая заслуга скромных моллюсков мидий.

Однажды, плавая около поселений мидий, я заметил, как многие моллюски выпускали из выводных сифонов светлые облачка жидкости, которые, расплываясь, сливались в общую пелену. Это было размножение мидий, и пелену образовывали большие количества их половых продуктов. Оплодотворение яиц происходило здесь же, в толще воды.

Пройдя ряд превращений, личинки со временем опускаются на дно.

Наиболее массовое оседание личинок происходит в конце июля — начале августа. В этот период вода бывает насыщена множеством мельчайших раковинок, которые в отдельных местах придают ей коричневый оттенок. Иногда после плавания тело покрывается мельчайшими мидиями.

Помимо мидий, живущих на скалах и камнях вблизи берега, обширные отмели заняты поселениями иловой мидии. Эти мидии живут или на песке, прикрепляясь биссусными нитями к множеству песчинок и к отдельным камешкам, или на илистых грунтах, цепляясь к пустым створкам отмерших моллюсков и друг к другу.

На сравнительно глубоких местах эти мидии имеют тонкую и легкую раковину. В северо-западной части моря отмели, покрытые колониями мидий, тянутся широкой полосой от мыса Тарханкут до мыса Калиакра.

У Южного берега Крыма и Кавказа ширина мидиевых отмелей гораздо уже. На этих отмелях мидии образуют громадные скопления. Во многих местах они лежат сплошным ковром. Такие скопления позволяют вести добычу этого моллюска в больших размерах.

Человек издавна употребляет мидий в пищу. При раскопках древних поселений на берегах морей часто обнаруживают целые пласты из створок раковин. Такое место я видел у Аюдага, где сохранились остатки домов раннего средневековья.

 

Изредка на песчаных отмелях, поросших травой зостерой, встречались травяные крабы. Они немного меньше каменных. Клешни у них не такие мощные, и окрашены эти крабы в зеленовато-коричневые тона. Очень интересны крабы плавунцы. Их также можно видеть на песчаных отмелях. Последняя пара ножек у них похожа на широкие и плоские веслица.

Загребая этими веслицами, крабы хорошо плавают в толще воды. В случае опасности этими же ножками, как лопаточками, крабы быстро разрывают песок и закапываются в него, мгновенно исчезая под его поверхностью.

Крабы не безмолвные существа. Они тоже издают характерные звуки.

Эти воинственные животные часто вступают между собой в драки.

Но перед тем как вступить в единоборство, поднимают большие клешни и издают щелчки. Если эти сигналы угрозы не останавливают противника, то в ход идут клешни.

Побежденный бежит, оставляя иногда на поле боя клешню и часть своих ножек.

Крабы имеют пять пар так называемых ходильных ножек (включая и клешни). По данному признаку отряд ракообразных, к которому относятся крабы, получил наименование десятиногих раков.

Ножки выполняют различные функции.

Например, три пары передних ножек, находящихся у рта, в процессе эволюции превратились в своеобразные ногочелюсти, захватывающие и разламывающие пищу.

В хвостовой части туловища расположены брюшные ножки. У одних раков они служат для плавания, у других — для прикрепления к ним икры и вышедшей из нее молоди.

В Черном море из десятиногих раков еще широко распространены раки-отшельники и креветки.

Раки-отшельники живут в пустых раковинах брюхоногих моллюсков, куда они прячут свою мягкую, лишенную защитного покрова хвостовую часть туловища.

До недавнего времени они занимали раковины моллюсков гиббулы и нассы.

Но вот в 40-х годах нашего века в Черное море суда из Японского моря случайно завезли довольно крупный моллюск рапана, и здесь он быстро расселился вдоль побережья.

Раки-отшельники получили возможность вселяться в гораздо более крупные раковины.

Размеры раков стали увеличиваться.

Теперь раки-отшельники в раковинах рапаны намного превосходят раков, живущих в раковинах исконных моллюсков Черного моря.

У самого берега встречаются небольшие креветки палемоны элеганс. Их полупрозрачное тело расписано темно-зелеными узорами и покрыто россыпью белых пятнышек.

Интересно было наблюдать, как они пасутся, перебирая по каменным поверхностям длинными передними ножками с крошечными клешнями-щипчиками.

Иногда, прислонив ладонь к камню, я терпеливо ждал, и тогда креветки подплывали к пальцам, осторожно их ощупывали и наконец начинали пощипывать и счищать кусочки кожи около ногтей, словно делали своеобразный маникюр.

Давно отмечено, что некоторые виды креветок подобным образом ведут себя с определенными рыбами.

Эти креветки очищают тело рыбы от омертвелых кусочков ткани. Рыбы в это время лежат на дне неподвижно и терпеливо дожидаются конца этой работы.

Когда элегансы собираются в группу, то можно быть уверенным, что где-то поблизости мертвая рыба, на которую они «слетелись», как осы на сахар.

Вместе с крабами креветки очищают дно от животных и растительных остатков.

Много десятиногих раков встречается на самых загрязненных участках моря: в портах, около причалов и у многолюдных пляжей.

Стоит только посмотреть, как неутомимо орудуют клешнями на камнях у набережных курортных городов мраморные крабы, а около них в воде креветки, чтобы отдать должное этим маленьким санитарам морского дна.

На подводных скалах каменные крабы часто облюбовывают различные убежища: трещины и глубокие выемки. В них они чувствуют себя в безопасности. Если попытаться, ухватившись за клешню, вытащить краба из его укрытия, то убеждаешься в большой силе этого животного. Если он достаточно крупный, то приходится приложить много сил, чтобы извлечь его из укрытия. В этот момент надо быть очень осторожным: второй клешней краб может ловко схватить за пальцы.

Но не надо трясти рукой и отрывать краба от нее: он только сильнее сожмет зубья клешни. Как бы больно ни было, необходимо отпустить его и немного подождать, пока он сам не разожмет клешню. Лучше же, конечно, совсем не трогать краба, учитывая, что он является своеобразным украшением морского дна.

Я даже назвал бы его символом подводного мира Черного моря. Вместе с медузой ризостомой и кефалью он придает неповторимый колорит местным подводным пейзажам. А главное, крабы приносят большую пользу, очищая морское дно от больных и мертвых животных и различных отбросов.

Совсем уж недопустимо отлавливать самок каменного краба, вынашивающих икру. Их можно сразу узнать: комочки икринок оттопыривают широкий хвост, прижатый к нижней поверхности туловища. К сожалению, каменных крабов становится все меньше. Недавно я снова побывал в Гурзуфе.

И сколько ни плавал у скалы Султанки, так и не заметил ни одного краба. Только в конце октября, когда закончился купальный сезон, я увидел первых каменных крабов. Они скрывались от ныряльщиков где-то глубоко и только теперь приблизились к берегу.

Летом у берегов Черного моря можно познакомиться с крабами, даже не погружаясь в его воды: на береговых камнях, у самой воды, часто видны небольшие темного цвета крабы с гладким четырехугольным панцирем, разрисованным тонкими волнистыми узорами.

Это пахиграпсусы, или мраморные крабы, названные так за окраску. Не спеша переходят они с камня на камень, собирая корм. Если сделать небольшое движение в их сторону, крабов словно сдувает ветром. Мгновенно бросаются они вниз, в воду или в расщелины между камнями.

Скользнув в узкую щель, краб замирает в ее глубине. Не пытайтесь дотянуться до него пальцами, вряд ли удастся хотя бы дотронуться — краб уйдет еще глубже. Под водой мраморные крабы не так пугливы. Можно спокойно наблюдать с близкого расстояния, как они кормятся, перебирая слоевища небольших водорослей и запуская клешни в трещины и углубления на камнях.

Потревоженные, они, так же как и каменные крабы, выставляют раскрытые маленькие клешни. Но все же стараются побыстрее юркнуть в какую-нибудь щель.

У основания каждой конечности краба находится так называемая плоскость разлома, обладающая наименьшей прочностью. Здесь и происходит разрыв рефлекторным сокращением мышц. Место отрыва тут же затягивается тонкой пленкой. Как и многие другие беспозвоночные, крабы обладают большой способностью к восстановлению утраченных частей тела (регенерации).

Процесс восстановления протекает как бы ступеньками в результате нескольких линек, в периоды которых происходит рост краба. Его жесткий хитиновый панцирь не способен к какому-либо росту. Поэтому краб время от времени сбрасывает свой покров. Под старым панцирем образуется новый, мягкий, собранный в складки.

В момент линьки панцирь лопается в задней части, верхнее покрытие приподнимается наподобие крышки, и краб выползает из своей оболочки, словно из футляра. Складки нового панциря постепенно расправляются. Пока он не отвердеет, краб очень уязвим и поэтому старается скрываться в самых укромных местах.

Иногда замечаешь рядом двух одинаковых по размеру и внешнему виду крабов. Но один из них темный, другой — светлый. Только по отсутствию движений догадываешься, что темный — это пустой панцирь. Ну а светлого уже нет! Он скрылся под ближайшим камнем.

После линьки в течение нескольких дней краб быстро растет, потребляя большое количество воды. Тело увеличивается в размерах, становится рыхлым, водянистым. Как только новый панцирь отвердеет, рост прекращается и начинается укрепление внутренних тканей. Линьки у молодых крабов происходят часто, затем все реже и реже, а у старых животных могут вообще прекращаться.

Хитиновый панцирь является наружным скелетом и своего рода броней животного. Края его прикрывают жабры, поэтому на воздухе в течение длительного времени они остаются влажными. Это и позволяет мраморным крабам подолгу находиться на береговых камнях. В отличие от мраморных крабов ксанто никогда не покидают воды.

За это их еще называют водолюбами. Под камнями у берега всегда много этих маленьких крабов с непропорционально большими клешнями и короткими ножками. Стоит положить у берега мертвую рыбу, как вскоре она будет окружена водолюбами. Уцепившись клешнями за рыбу, они стараются затащить ее поглубже в камни, чтобы здесь, в тиши и спокойствии, насладиться этим лакомством.

 

После завершения больших экспериментальных исследований в 1939—1941 годах было перевезено и выпущено в Каспийское море более 60 тысяч червей. Уже через три года в желудках осетров, выловленных в Северном Каспии, были обнаружены в большом количестве черви нереисы. В настоящее время нереисы занимают по запасам третье место в составе донных животных Северного Каспия и масса их там составляет несколько сот тысяч тонн. Для нереисов наиболее подходящим является илистый грунт, богатый растительными остатками. А это очень важно, так как такие грунты слабо заселены животными…

На свободных от водорослей каменных поверхностях мне встречались белые изогнутые трубочки, на концах которых алели венчики тонких щупалец. Стоило приблизить к ним руку, как щупальца мгновенно втягивались внутрь трубочек. Но через некоторое время из трубочек показывались тугие бутончики, которые медленно раскрывались, и вновь расцветали подводные цветы, раскинув в стороны лепестки-щупальца. Это серпулиды, которые, так же как и нереисы, относятся к многощетинковым червям.

Тело серпулид находится внутри твердых трубочек, которые служат им надежным укрытием. Трубочки крепко прирастают к твердой поверхности. Образуются они из секрета особых, так называемых прядильных желез, которые расположены на поверхности тела животного. Щупальцевидные отростки, венчающие переднюю часть тела червя, выполняют несколько функций: это органы дыхания, осязания и своеобразный ловчий аппарат. Они сплошь покрыты мелкими ресничками, при ритмичном колебании которых создается необходимый ток воды, несущий ко рту животного пищу.

Самого большого краба в заливчике у скалы Султанки я обнаружил случайно: заметив сквозь водоросли красноватую полоску, я осторожно раздвинул слоевища цистозиры, и передо мной широко раскрылись темно-фиолетовые зубья клешни.

Краб тотчас же попятился от меня, словно задвинулся в глубокую выемку на каменной поверхности, после чего выставил перед собой клешню. Из-за нее он настороженно поглядывал, вращая стебельчатыми глазами, похожими на маленькие перископы. В своем убежище краб был в полной безопасности. Судя по большой клешне и широкому панцирю, величиной с чайное блюдце, это был один из самых крупных каменных крабов, встреченных мной под водой. Известковый налет на его спине придавал ему старческий вид. Как только ему удалось здесь уберечься от подводных пловцов? Видимо, этого старика не раз спасала выемка, уходящая глубоко внутрь скалы. Я протянул к нему руку, и краб отодвинулся в темноту убежища.

В глубине его виднелась только одна правая клешня. Примерно через час я снова приплыл к убежищу краба: он по-прежнему сидел, прикрывшись клешней. Надо было применять уже испытанное средство: я разбил раковину мидии и положил недалеко от краба мясо моллюска. Тотчас же клешни вздрогнули, зашевелились. Вот снаружи показались ножки, и, словно подтягиваясь на них, он осторожно вылез из убежища. Затем боком стал продвигаться к приманке. Челюсти животного периодически раздвигались в стороны, открывая вертикальную ротовую щель.

Подобравшись к мидии, краб прихватил моллюска клешней и устремился обратно в свое убежище. Каждый раз, плавая возле убежища краба, я старался навестить Старика — так я назвал большого краба. Иногда его можно было видеть затаившимся в засаде: привстав на ножках, он воздевал кверху раскрытые клешни и замирал неподвижно, поглядывая на вьющихся невдалеке зеленушек. В такой позе он мог стоять долго. Рыбы изредка приближались к нему, и Старик, подпрыгнув, смыкал клешни, словно хлопал в ладоши. Может быть, ему когда-нибудь и удавалось таким приемом поймать добычу, но при мне все его попытки были напрасны — рыбы без особого труда увертывались от мощных клешней.

Ближе к вечеру Старик располагался на широком выступе скалы. Здесь он не спеша копался у основания водорослей, выискивая корм. Когда попадалось что-то вкусное, клешни его начинали двигаться быстрее. Старик подносил их поочередно ко рту, и тогда он напоминал мальчишку, склонившегося над банкой с вареньем.

Потом краб, припадая на одну сторону, шествовал по камню, выставив перед собой клешни. Челюсти его двигались, и казалось, что он бормотал сварливым и раздраженным голосом. Тут я и подплывал к нему. Бежать к убежищу было поздно, и Старик занимал оборонительную позу: прижимался спиной к каменной поверхности или пучку водорослей и разводил во всю ширину клешни с раскрытыми зубьями. Весь вид его словно говорил: «Попробуй только тронь меня!»

Стоило протянуть к нему руку, как он резко взмахивал клешнями. Иногда при этом краб терял равновесие и опрокидывался на спину, перебирал ножками, но тотчас же вскакивал и вновь принимал угрожающую позу. Намерения же у меня были самые мирные: я протягивал Старику мидию, и он тут же успокаивался. Резко выбросив клешни, он хватал створку раковины. А затем, держа ее одной клешней, другой начинал выщипывать мясо и торопливо запихивать его в рот. Я осторожно начинал тянуть створку к себе. Но отнять ее у краба было уже невозможно — так крепко он держался за нее клешней. Упираясь ножками, краб изо всех сил старался удержаться на месте. Стоило отпустить створку, как он тут же пятился и скрывался в укромном месте. Несмотря на то что я каждый раз подносил крабу угощение, доверия ко мне у него все-таки не возникало: при неосторожном моем движении он старался ухватить меня за пальцы.

Правда, глубоко затаиваться в своей норе перестал и обычно сидел поблизости от входа, зорко поглядывая в мою сторону. Я даже стал опасаться, как бы такая успокоенность не стоила ему жизни — ведь кроме меня в этом месте появлялись и другие пловцы. Но Старик был умудрен жизненным опытом, и его чуткая настороженность избавляла от роковых обстоятельств. Каменные крабы — самые крупные в Черном море. Туловище у них красноватого или бурого цвета. Клешни оранжево-фиолетовые. Они — грозное оружие. После поездки на Черное море у меня долго еще бывают видны на руках ссадины и порезы, полученные при неосторожном обращении с некоторыми представителями этих крабов при фотографировании.

Скорость движения ризостомы в сравнении с аурелией бывает довольно большой. Этому способствует вытянутая, обтекаемая форма тела. Мне как-то встретился очень красивый экземпляр этой медузы: нежного лилового цвета с яркой голубой полосой по краю купола. Но, к сожалению, пленка в фотоаппарате уже кончилась.

Поэтому я решил, осторожно придерживая руками за купол, отбуксировать ее к берегу, оставить в тихом заливчике и быстро перезарядить фотоаппарат. Но не успел я выйти на сушу, как медуза развернулась куполом от берега и устремилась в море. Догнал я медузу уже метрах в пятидесяти от берега.

Сквозь купол медузы аурелии можно видеть просвечивающиеся подковообразные красноватые половые железы, которые располагаются в карманах желудка. Медузы — раздельнополые животные. Самку и самца аурелии различить нетрудно: у самки ротовые лопасти гораздо больше по величине и снабжены особыми выемками — карманчиками.

Созревающие яйца, выходя из внутренней полости через ротовое отверстие, задерживаются в этих карманчиках, где происходит их развитие до стадии плавающей личинки — планулы.

Со временем она покидает материнский организм и после периода свободной жизни в толще воды опускается на дно, прикрепляется к нему и дает начало маленькому полипу, сидящему неподвижно на тонкой ножке.

Полип растет и через некоторое время начинает делиться кольцевыми перетяжками на ряд дисков. Постепенно диски один за другим отделяются от полипа и превращаются в личиночную медузку эфиру. С течением времени эфира приобретает строение взрослого животного. Такое чередование периодов подвижной и неподвижной жизни широко распространено среди беспозвоночных животных.

Когда видишь бесчисленные стаи медуз, невольно удивляешься щедрости природы. Особенно это касается аурелии. По подсчетам ученых, суммарная масса этих медуз в Черном море может превышать десятки миллионов тонн. Нетрудно представить, сколько питательных веществ потребляет такая масса животных.

И в периоды массового размножения они могут быть серьезными конкурентами планктоноядных рыб.

Потребляя мельчайшие организмы, медузы в то же время поедаются другими животными, и в первую очередь рыбами.

Часто можно было видеть, как с удовольствием лакомились аурелией карасики, смариды и морские ласточки. Если волна прибивала медузу к прибрежным камням, то к ней тотчас же спешили морские собачки.

Как-то в августе я увидел рядом с ризостомой маленьких ставридок. Рыбки плыли стайкой впереди и сбоку медузы, держась у самого купола. Я сделал резкое движение, и стайка юркнула под купол и, сбившись в тесную группу, замерла. Здесь рыбки чувствовали себя в безопасности. Но вот все успокоилось, и стайка снова поплыла, сопровождая медузу и напоминая выводок цыплят с курицей-наседкой.

Чтобы проследить за поведением ставридок, я вновь вспугнул стайку. Когда рыбки спрятались, осторожно вывернул купол медузы и выгнал их из-под него.

Рыбки отплыли в сторону и заметались в панике. Вид у них был такой неприкаянный и беззащитный, что я пожалел о своем поступке. Но вдруг рыбки все разом повернули и бросились вдаль: там показался силуэт другой ризостомы, тоже в сопровождении ставридок. Через несколько секунд стайки перемешались между собой.

Можно предположить, что какой-то период своей жизни большинство ставридок проводит под охраной медузы ризостомы. Надо было смениться бесчисленным поколениям рыб, чтобы у них выработалась невосприимчивость к яду медузы и способность жить рядом с ней. Рыбы теперь имеют явную выгоду.

Но что же дает их присутствие медузе? Тут ответить трудно: с одной стороны, рыбки могут уничтожать небольших рачков, которые паразитируют на медузах, а с другой — они и сами иногда не прочь полакомиться кусочками тела медузы. Немалую роль в жизни моря играют черви. Многих из них увидеть бывает очень трудно.

На причалах и крутых скалах всегда можно видеть рыболовов-любителей. Заветное их желание — поймать крупную кефаль, особенно лобана. Иногда это сбывается: кефаль изредка клюет на морского червя нереиса. Этих червей много в илистых лиманах северной части Черного моря. В Гурзуфе же рыбки находят их под камнями в бухте, где причаливают катера.

Движимый любопытством, я однажды тоже отправился на поиски морских червей. Перевернув у самого берега десяток камней, среди черного ила я нашел два нереиса. Они были длиной 5—6 сантиметров, зеленовато-коричневого цвета, с пучками тонких щетинок вдоль тела. Ничего примечательного на первый взгляд в них не было. Тем не менее в научном мире об этих животных в свое время велись страстные споры.

Дело в том, что нереисы играют немаловажную роль в питании осетровых рыб. В Каспийском море нереисов раньше не было.

Поэтому было принято решение переселить нереисов из Азовского моря в Каспийское.

Но прежде надо было установить, что в новых условиях нереисы будут жить, давать потомство и не станут конкурировать с местными видами животных, что вместе с ними не будут занесены опасные паразиты и что каспийские рыбы будут охотно поедать этих червей.

С течением времени мир рыб становился для меня все более знакомым и привычным, и я все чаще стал обращать внимание на других животных. В отличие от рыб, которые относятся к типу позвоночных, это были многочисленные беспозвоночные. Некоторые из них являются украшениями подводного пейзажа, и без них невозможно представить животный мир Черного моря.

В первую очередь под водой замечаешь медуз. Выброшенные волной на берег, они выглядят неприятными слизистыми комками. С берега в воде заметны их бледные, расплывчатые силуэты. Но когда видишь медуз под водой, то невольно приходит сравнение с красивыми художественными произведениями: резными чашами или вазами, сделанными из окрашенного в нежные цвета стекла.

А щупальца, свисающие из-под куполов медуз, похожи на тончайшие кружева.

В Черном море обитает два вида крупных медуз: аурелия и ризостома, или пилема. Оба вида относятся к классу сцифоидных медуз, в который входят самые крупные представители кишечнополостных животных. Медузы всегда в движении.

Сокращая края купола и выталкивая из-под него воду, плывут они, словно порхают, в толще воды. Стоит к ним приблизиться, как они начинают сокращаться быстрее и поворачиваются куполом в сторону или вниз от меня. Значит, они чувствуют приближение человека. На первых порах это удивляло: трудно было представить, что эти прозрачные сгустки материи обладают такой чувствительностью.

Я радовался, когда видел у берега медуз. Это обычно предвещало спокойное море: ведь медузы чутко улавливают приближение шторма.

Сильное волнение губительно для них, и они спешат в глубину, подальше от берега. В тихую же погоду всегда можно встретить медуз. Особенно часто видишь аурелию. Ее плоский зонтик купола иногда достигает в диаметре 30 сантиметров.

Он слегка отсвечивает голубым или зеленым цветом. Если присмотреться внимательнее, то замечаешь, что по краю купола видны восемь бугорков — это так называемые краевые тельца, или ропалии. Они-то и являются органами чувств, которые воспринимают свет, реагируют на движения воды вблизи животного.

Эти же органы воспринимают колебания воды, которые возникают при воздействии ветра на поверхность моря. Колебания, предвещающие шторм, служат сигналом для медуз, по которому они спешат подальше от берега и в глубину моря.

Щупальца и приротовые отростки медуз усеяны множеством особых стрекательных клеток. Наличие таких клеток характерно для всех кишечнополостных животных. Стрекательная клетка наполнена ядом, и внутри ее находится спирально свернутая нить. Стоит коснуться клетки, как нить распрямляется и, как отравленная стрела, вонзается в тело.

Бесчисленное множество таких микроскопических стрел убивает или парализует жертву — мелких животных, которыми питаются кишечно-полостные. На человека действие яда медуз может быть различным: при касании аурелии иногда ощущается легкое жжение, ризостома обжигает как крапива.

В нижней части купола аурелии виден крестообразный рот, по краям которого свешиваются четыре ротовые лопасти.

Захваченная щупальцами пища передается на ротовые лопасти и с помощью мерцательных ресничек направляется в рот. Ротовое отверстие переходит в короткую глотку, которая ведет в желудочную полость с четырьмя большими углублениями. От желудочной полости к краю купола отходят каналы, по которым питательные вещества разносятся по всему телу животного. Иначе выглядит процесс питания у ризостомы.

Довольно плотный купол этой медузы достигает полуметра в диаметре. Под ним — пышные, словно резные, ротовые лопасти с длинными свисающими отростками. Масса взрослой ризостомы обычно достигает 3—4 килограммов.

Но бывают экземпляры до 8 и даже до 12 килограммов. Ажурные, бахромчатые края ротовых лопастей ризостомы срастаются между собой, и ротовое отверстие, таким образом, закрывается полностью. Но в каждую лопасть заходит канал пищеварительной системы, который, разветвляясь, сообщается с внешней средой через многочисленные поры.

При толчкообразном движении медузы громоздкие приротовые лопасти оттягивают нижнюю часть купола животного. Вследствие этого объем желудочной полости значительно увеличивается.

И вода, словно засасываемая поршневым насосом, устремляется через многочисленные поры внутрь туловища животного, а с ней увлекаются мельчайшие планктонные организмы, которые большей частью задерживаются около устьев разветвленных каналов и здесь же перевариваются.

После окончания сокращения купола приротовые лопасти усилием мышц подтягиваются, желудочная полость сокращается и излишек воды выбрасывается наружу. Так, ритмично пульсируя, плавает ризостома и процеживает окружающую воду.

Согласованность действий рыб в стае всегда вызывает изумление. На первый взгляд маленькие рыбки в толще воды кажутся беззащитными. Но и у них есть комплекс оборонительных приспособлений. И в первую очередь это особенности их стайного поведения. Опыты показывают, что отдельные рыбки, посаженные в бассейн вместе с хищными рыбами, гибнут в считанные секунды.

Выпущенные же стайкой, они охраняются несравненно дольше.

Достаточно небольшой группе рыб в стае заметить приближающегося хищника, как вследствие подражательного поведения все рыбы сплачиваются, стая становится весьма чуткой к приближающейся опасности. За хищником следит уже множество глаз. Стоит ему сделать бросок, как рыбки веером расплываются в стороны, стая рассеивается.

Рыбки мелькают в разных направлениях, дезориентируя нападающего хищника.

Дневные хищные рыбы, такие, как ставрида, луфарь, сарган, обладают хорошим зрением. Поэтому при их нападении стая мелких рыб разделяется на две группы, которые уплывают в разные стороны. Обтекая хищника с боков, обе группы соединяются уже за хвостом нападающей рыбы.

При настойчивом преследовании стая пытается плотным строем уплыть, двигаясь зигзагами.

При каждом повороте рыбы стараются выйти из поля зрения нападающего. Такое поведение сбивает хищника: ему очень трудно поймать отдельную рыбу, и он прекращает преследование.

Часто хищные рыбы нападают тоже стаей. Они стараются окружить свои жертвы и разбить их стаю на маленькие группы, с которыми гораздо проще справиться.

При таких нападениях стаи маленьких рыб опускаются на глубину.

И там сумеречный свет скрывает их от хищных рыб. В ночное время для них возникает новая опасность: выходят на охоту ночные хищные рыбы.

В это время оборонительное поведение стаи уже совершенно иное: рыбки поднимаются от дна ближе к поверхности моря. Здесь стая рассеивается, и рыбки замирают в воде.

В таком состоянии они менее доступны для ночных хищников, которым гораздо труднее обнаружить неподвижную рыбу, чем плывущую.

С рассветом рыбки вновь собираются в стаю и начинают кормиться в поверхностных слоях. Наступает опасный период: по мере увеличения освещенности возрастает активность дневных хищников. Рыбы спешат быстрее утолить голод и снова опуститься на глубину, в спасительные для них сумерки.

Эти вертикальные перемещения стай планктоноядных рыб постоянны и закономерны. Большое защитное значение имеет и окраска таких рыб: спинка их обычно темно-синяя с зеленоватым отливом. Если смотреть на рыб сверху, то их окраска мало чем отличается от сине-зеленого фона толщи воды.

А серебристо-голубая окраска брюшка и боков сливается с цветом поверхности воды.

Конечно, все эти защитно-оборонительные приспособления не делают планктоноядных рыб неуязвимыми.

Большое количество их гибнет от различных хищников, в первую очередь это больные и ослабевшие рыбы, отставшие от стаи, рыбы в маленьких группах и т. д. …

Много дней мы провели вместе с Олегом. И если бы измерить все наши пути, которыми мы плавали, и сложить их в один, то он оказался бы очень длинным.

А потом меня привлекли другие моря. Олег же остался верен Черному морю. Наши разногласия относительно подводной охоты закончились в связи с ее запретом в этом районе.

Но и сейчас профессор, доктор технических наук Олег Изосимович Яковлев по-юношески строен, по-прежнему плавает как рыба и ныряет на глубину 20 метров.

Спустя много лет мы снова погрузились в прохладную воду возле скалы Султанки, где волны под водой выбили пещеру.

Она темным провалом уходит в глубь скалы. Как и прежде, светился зеленым светом проход под скалой. Черной завесой повисли стаи морских ласточек. Пузырьки воздуха потянулись за нами, отмечая наш путь среди рыб.

 

 

Тускнеют под водой краски, сгущается синева воды. И на фоне этой синевы около скал или над песчаными отмелями, недалеко от каменных гряд появляются крупные рыбы. Они кажутся почти черными, только слабо отсвечивают медью и синевой их бока и спины. В этот момент горбылей можно и услышать: в период кормления (а также нереста) горбыли издают сильные звуки, напоминающие барабанную дробь, бормотание.

Когда первый раз я услышал эти звуки, мне показалось, что где-то недалеко переговаривались или даже спорили несколько человек. Иллюзия была настолько полной, что я несколько раз поднимал голову из воды, стараясь разглядеть виновников шума.

Не найдя их, даже забеспокоился, подумав, что у меня возникла слуховая галлюцинация. И только увидев стаю крупных горбылей, понял, в чем дело.

Не только горбыли, но и многие другие рыбы тем или иным способом издают звуки. В Черном море самая «говорливая» рыба — морской петух.

«Разговаривают» также зеленушки и рябчики. Их скрежещущие звуки слышны на расстоянии нескольких метров. Звуки, издаваемые ставридой, похожи на слабый треск. Довольно громко пощелкивают морские коньки.

Наблюдения показывают, что рыбы издают звуки в основном в периоды нереста и питания. Следовательно, звуками они стараются привлечь друг друга. Звуки способствуют большему сплачиванию стаи, а порой ими рыбы предупреждают об опасности.

Специальных органов для воспроизведения звуков у рыб нет. Для этого у них так или иначе приспособлены другие органы, и в первую очередь плавательный пузырь. Способность рыб издавать звуки люди подметили еще в древности.

Рыбаки, внимательно вслушиваясь в звуки моря, обнаруживали стаи разных рыб. И до сегодняшнего дня среди рыбаков в некоторых странах есть опытные «слухачи», которые по звукам не только обнаруживают стаи рыб, но и определяют их вид и количество.

Так, в Средиземном море рыбаки таким образом находят большого горбыля сциену, достигающего 1,5—2 метров в длину.

В Юго-Восточной Азии рыбацкие лодки, выходя в море, ведут опытные бригадиры. Периодически они опускают в воду голову, вслушиваясь в звуки, издаваемые рыбами. И только по его команде ставятся сети. В настоящее время некоторые научные институты ведут работы по биогидроакустике.

Одной из их задач является классификация издаваемых рыбами звуков по интенсивности и частоте в зависимости от вида рыбы и ее размера. Эти работы имеют большое практическое значение.

Их результаты могут быть использованы при разработке специального оборудования для разведки скоплений рыбы. В этих работах исследуются не только звуки, издаваемые рыбами, но и шумы, возникающие при движении их стай.

Так, например, плывущая стая хамсы издает звуки, похожие на крупный летний дождь, стая песчанок — на шелест мелкого дождичка.

Стая крупных луфарей угадывается по сильному звуку, похожему на шум листвы дерева под порывом ветра. Я много раз слышал, такие звуки, и стоило мне в этот момент оглянуться, как я различал несущуюся из глубины темную массу.

Через мгновение я видел сотни больших рыбьих голов, устремленных прямо на меня. В 1,5—2 метрах от ласт стая, как по команде, делала резкий поворот. Рыбы ложились на бок и замирали.

Множество глаз внимательно рассматривало меня. Затем строй нарушался. Рыбы плавали кругом, мелькали внизу. Но через секунды стая вновь собиралась в плотную массу и с шумом устремлялась прочь. Было видно множество быстро работающих хвостов. Вскоре они сливались в туманное пятно, которое растворялось в мерцающей синеве.

У скалы Султанки часто встречались стайки небольших планктоноядных рыб, ведущих пелагический образ жизни. Это хамса, атерины, смариды. Серебряными облачками плыли они в толще воды, делая неторопливые движения вверх-вниз.

Рыбки кормились, поедая мельчайших живых существ. Тихо двигаясь, без резких движений, можно было проплыть сквозь стаю, не потревожив рыбок. Они только слегка расступались, открывая проход. Казалось, ничто не могло нарушить их спокойствие. Но стоило сделать быстрое, резкое движение, как стая рыбок мгновенно смыкалась, и, словно повинуясь неслышимой для меня команде, сотни рыбок одновременно совершали поворот в одну сторону, затем в другую.

Я специально разыскивал уточек у самого берега под камнями. Их оказалось здесь немало. Среди них встречались и красивой розовой окраски. Иногда уточек удавалось поймать руками. Они тотчас же крепко присасывались к ладони и тихо лежали на ней, пока я не протягивал руку к какому-нибудь камню.

Тут они отцеплялись от руки и стремглав кидались в укрытие. Около скал всегда можно видеть стайки зубариков. Я любовался их красивыми, порхающими движениями.

Но рассматривать их можно было только издали. Стоило подплыть поближе, как эти осторожные рыбы тотчас скрывались.

Но мне все-таки удалось найти их «слабое место» — большое любопытство. Оно настолько велико, что пересиливает страх.

Все необычные, светлые и блестящие, предметы вызывают у них огромный интерес. Я старался затаиться на дне так, чтобы рыбы видели только голову и фотоаппарат.

Обгоняя друг друга, зубарики бросались прямо к нацеленному на них фотоаппарату. Сколько было перед ними блестящих деталей! А стоило выпустить из дыхательной трубки цепочку пузырьков, как это окончательно очаровывало их.

Без малейшего страха рыбы плавали около фотоаппарата. Но так было три-четыре раза, а потом рыбы теряли ко мне интерес.

Морские карасики обычно суетливо плавают над водорослями. Если поблизости оказывалась медуза аурелия, то ее тотчас же окружала вся стайка. Рыбы поклевывали медузу, откусывая кусочки прозрачной мякоти.

Я много раз пытался сфотографировать эту интересную сценку, но все мои усилия были напрасны. Стоило приблизиться к карасикам, как они бросали свою жертву и расплывались в разные стороны. Но, как только я удалялся, они снова окружали медузу.

Однажды я подплыл к стайке карасиков с медузой в руках. Отпустив ее, отплыл в сторону. Карасики были тут как тут. Раз за разом пытался я к ним приблизиться.

Но все было напрасно. В очередной попытке я решил подтолкнуть медузу к карасикам длинным прутиком, который на всякий случай всегда беру с собой.

Как только прутик коснулся медузы, карасики пришли в сильное волнение — словно забеспокоились, что у них отбирают добычу. Вот один карасик не выдержал и поплыл к медузе.

А за ним друг за другом приблизились и остальные. Мое присутствие их уже не очень пугало, и я начал съемки. Только приходилось одной рукой держать фотоаппарат, а другой время от времени прутиком трогать медузу, так как после щелчка затвора фотоаппарата карасики все же испуганно отплывали.

Зубарики и морские караси относятся к семейству спаровых. Рыбы этого семейства встречаются в основном в водах тропических и субтропических морей, среди коралловых рифов.

Там же весьма распространены рыбы из семейства помацентровых. Единственный представитель этого семейства в Черном море — морская ласточка (монашка).

Назвали эту рыбу так за темный цвет тела и тонкий раздвоенный хвостовой плавник.

Мимо молодых морских ласточек я не мог проплыть спокойно. Как синие фонарики, светились они в лучах солнечного света. Рыбки совсем крошечные, всего 1,5—2 сантиметра.

Однажды в расщелине я увидел рой ласточек. Я застыл неподвижно, и тут же рыбки подплыли к самому стеклу моей маски. У одних рыбок синим огнем отливало почти все тело, у других — широкая полоса светилась ярким васильковым цветом. Рыбки покрупнее отсвечивали фиолетовым цветом.

Невозможно было оторваться от красочного зрелища, и я раз за разом нырял, чтобы полюбоваться ими снова и снова.

Но вот внезапно ласточки бросились в стороны от показавшегося из грота горбылика. Был он меньше моей ладони, но для маленьких ласточек — это большая и опасная рыба, от которой им надо держаться подальше.

Горбылик не стал преследовать ласточек, а, расправив большие плавники, неподвижно застыл у входа в грот. Следом за ним показался еще один.

Даже такие маленькие горбыли вблизи поселка стали большой редкостью. Эти рыбы первыми не выдержали нашествия подводных охотников.

После запрета подводной охоты почти вдоль всего Южного берега Крыма горбыли постепенно возвращаются на свои места. И надо надеяться, что подводный мир опять станет здесь таким же, как и раньше.

Днем редко можно видеть горбылей. Но в утренние часы и перед заходом солнца они часто покидают свои убежища.

И тогда становишься свидетелем красивого зрелища. Окрашивая подводные скалы и заросли водорослей в мягкие тона, вечернее солнце бросает последние светлые лучи.